О, провинция, отпусти самца человеческого. Не мучай его. Твоими
стараниями он без сна и отдыха перекачивает пресс в кубики, бреется
налысо и словно пельмень с глазами изумленно
смотрит на мир. Он нуждается в великих классиках, как в воздухе, однако
не знает об этом. Ему сыро и темно внутри. Я не прошу о чуде. Не
поднимай его с кровати. Пусть лежит. Просто выключи его телевизор. Дай ему книгу. Пощади его!
Немногим заполночь, когда благородные доны становятся в круг, чтобы предаться нежной страсти "ты меня уважаешь", когда дамы, покачиваясь словно камыш, томно курят по углам, я увлеченный одной из них, мило беседую в сторонке и вдруг она хрясь такая: "Тебе бы живот срастить!" Так, думаю. Приехали. Что ж за моветон такой паскудный? Там в браты записывают, тут спорт зал образовался. Куда бежать простому человеку? Недавно одна добрая женщина мне все объяснила. Ты напоешь, намелишь с три короба и баба млеет, но глядя на твое пузо у нее разочарование. У нее психологический барьер. Хотела бы, да провинциальные стандарты не позволяют. А когда ты причесаться и побриться забыл, так считай она тебя чисто за радио принимает. Оттуда тоже чего-то говорят и неважно кто.
О, провинция, самец человеческий должен быть Бродским, Ахиллесом и Рокфеллером три в одном, но такие уж каверзные шутки у природы, вокруг полно Брохиллесов и Афеллеров, мутантов всех видов и мастей, только нормальных нет. Нормальные все попрятались. Словно духи бестелесные скользят они по ухабам провинциального быта. Их агрегатное состояние газообразно, а тебе, провинция, подавай только твердые тела. Ты материальна до бессознательности, дорогая провинция. Кремень и гранит, кремень и гранит!
Была у меня знакомая. Влюбилась она по уши. Все, говорит, в нем есть. Все! И достоинствами он не слаб, и в саксофон дудит и деньжищи имеет. Словом роман был нешуточный и дело дошло до свадьбы. Тут возлюбленный и задрожал. У меня дом, говорит, у меня жена, говорит. Если разводиться, то жене пол дома отдай, а я его всю жизнь выплачивал. А у тебя еще и дети, двое. Извини. Сексы сексами, на саксофоне хочешь тебе марш Мендельсона сыграю, а жениться не могу. Но все равно она его еще долго любила. А я ее. Сердцу ведь не прикажешь, правильно?
О, провинция, если что-то осталось неизменным, помимо дураков и дорог, так это ты, дорогая провинция. Тут все по-старому. Те же скучающие салонные девы, только теперь вместо вышивания у них сотни однообразных уровней сна - он-лайн игры. Те же исправные служаки и гулящие купцы, только на смену разговорам о лошадях и собаках, пришли разговоры о лучшем друге человека автомобиле и конечно о том, что где украсть. Твои выдающиеся умы, о, провинция, как и прежде заняты оккультизмом и изящными искусствами. Они практикуют за круглым столом после изрядной порции горячительного. Пьют по команде. Без тоста ни-ни. В результате массовый затяжной астрал. Многие не выдерживают. Многих тошнит.
Помню пригласили нас играть куда-то на шишелин юх, за окраину города. Мы разложились, отыграли и сели выпить пива. А вот дальнейшее для меня до сих пор остается загадкой. Танцпол внезапно заполнился краснолицыми джентльменами и белокурыми дамами, они выстроились в два ровных ряда друг напротив друга, грянула музыка и словно по команде все начали усердно кривляться, дергать конечностями, не сходя с места исполнять некую чудовищную пантомиму. Видимо это был ритуал! Зрелище, признаться, страшное. Или вот. Выступали мы на 9-е мая. Русская диаспора в Германии отмечает этот праздник шумно с музыкой и мордобоем. Это меня всегда забавляло. Есть в этом что-то медвежье, обуревшее. В тот раз мы решили исполнить композицию под названием "Слезы Джульетты". Вокруг сарай-ресторан, столы вдоль бетонных стен, на стенах плакаты патриотического содержания, под столами приземистые мужики. К нам немедленно подскочила женщина замотанная в красные обои, которые видимо служили ей вечерним платьем, и в ужасе зашептала, перекрикивая усилители: "Какие слезы! У нас праздник! Люди уходят!" Я отвечаю: "Вы лучше отойдите. Лучше не надо. А то я вас грифом покалечу." В общем женщину убрали, а потом сразу драка началась и стало не до музыки. Запустили дискотеку.
О, провинция, твои пиджаки имеют волшебное свойство отращивать розы, едва завидев самку человеческую. Приняв 100 и прошептав "ебись оно конем" пиджак идет на абордаж. Он штурмует вооружившись Есениным, метафизикой и ментоловыми сигаретами. Но самое главное в его жизни это братья. Нет, не родственники, как может подумать неопытный иностранец, а духовно близкие люди в интервале от 17% до 42%, в стремительно уменьшающемся обозримом пространстве. О, провинция, почему ты не пьешь вино? Ты хотя бы с похмелья была бы забавной.
Так совпало, что мы сели за стол в тот день, когда скончался один известный и очень любимый мною актер. И вот, во хмелю, я предложил помянуть хорошего человека. Актер этот был хоть и известный, но не народный. Все больше в сложных фильмах играл. Меня сразу с коня сняли, на место усадили, шпагу говорят спрячь, сейчас разберемся. Он тебе брат? Ты с ним лично знаком? Что за понты? В общем я как-то задор потерял. Приуныл и молча напился. А буквально через пару недель собрались и тот, который про актера дознание проводил, говорит: "Братва, короче, помните Коляна? Ну жены моей сестра прошлым летом приезжала, так кореш с ее мужем еще был. Колян! Ну веселый такой! Ну он еще пьяный по павлиньи орал не отличишь. Короче погиб. В бане сгорел. Давайте помянем. Хороший был человек."
О, провинция, я не понимаю твой меркантильный разврат и твою суеверную набожность, твой болезненный инфантилизм и твое раннее старение, твою скрытность по пустякам и твою задушевную фамильярность. Здесь в 30 глубокие старики, а в 40 ходячие трупы и только единицы не теряют желания жить, жить в стороне от оживленных кладбищ твоего самолюбия и невежества, подальше от тебя, моя навязчивая спутница, провинция.
Немногим заполночь, когда благородные доны становятся в круг, чтобы предаться нежной страсти "ты меня уважаешь", когда дамы, покачиваясь словно камыш, томно курят по углам, я увлеченный одной из них, мило беседую в сторонке и вдруг она хрясь такая: "Тебе бы живот срастить!" Так, думаю. Приехали. Что ж за моветон такой паскудный? Там в браты записывают, тут спорт зал образовался. Куда бежать простому человеку? Недавно одна добрая женщина мне все объяснила. Ты напоешь, намелишь с три короба и баба млеет, но глядя на твое пузо у нее разочарование. У нее психологический барьер. Хотела бы, да провинциальные стандарты не позволяют. А когда ты причесаться и побриться забыл, так считай она тебя чисто за радио принимает. Оттуда тоже чего-то говорят и неважно кто.
О, провинция, самец человеческий должен быть Бродским, Ахиллесом и Рокфеллером три в одном, но такие уж каверзные шутки у природы, вокруг полно Брохиллесов и Афеллеров, мутантов всех видов и мастей, только нормальных нет. Нормальные все попрятались. Словно духи бестелесные скользят они по ухабам провинциального быта. Их агрегатное состояние газообразно, а тебе, провинция, подавай только твердые тела. Ты материальна до бессознательности, дорогая провинция. Кремень и гранит, кремень и гранит!
Была у меня знакомая. Влюбилась она по уши. Все, говорит, в нем есть. Все! И достоинствами он не слаб, и в саксофон дудит и деньжищи имеет. Словом роман был нешуточный и дело дошло до свадьбы. Тут возлюбленный и задрожал. У меня дом, говорит, у меня жена, говорит. Если разводиться, то жене пол дома отдай, а я его всю жизнь выплачивал. А у тебя еще и дети, двое. Извини. Сексы сексами, на саксофоне хочешь тебе марш Мендельсона сыграю, а жениться не могу. Но все равно она его еще долго любила. А я ее. Сердцу ведь не прикажешь, правильно?
О, провинция, если что-то осталось неизменным, помимо дураков и дорог, так это ты, дорогая провинция. Тут все по-старому. Те же скучающие салонные девы, только теперь вместо вышивания у них сотни однообразных уровней сна - он-лайн игры. Те же исправные служаки и гулящие купцы, только на смену разговорам о лошадях и собаках, пришли разговоры о лучшем друге человека автомобиле и конечно о том, что где украсть. Твои выдающиеся умы, о, провинция, как и прежде заняты оккультизмом и изящными искусствами. Они практикуют за круглым столом после изрядной порции горячительного. Пьют по команде. Без тоста ни-ни. В результате массовый затяжной астрал. Многие не выдерживают. Многих тошнит.
Помню пригласили нас играть куда-то на шишелин юх, за окраину города. Мы разложились, отыграли и сели выпить пива. А вот дальнейшее для меня до сих пор остается загадкой. Танцпол внезапно заполнился краснолицыми джентльменами и белокурыми дамами, они выстроились в два ровных ряда друг напротив друга, грянула музыка и словно по команде все начали усердно кривляться, дергать конечностями, не сходя с места исполнять некую чудовищную пантомиму. Видимо это был ритуал! Зрелище, признаться, страшное. Или вот. Выступали мы на 9-е мая. Русская диаспора в Германии отмечает этот праздник шумно с музыкой и мордобоем. Это меня всегда забавляло. Есть в этом что-то медвежье, обуревшее. В тот раз мы решили исполнить композицию под названием "Слезы Джульетты". Вокруг сарай-ресторан, столы вдоль бетонных стен, на стенах плакаты патриотического содержания, под столами приземистые мужики. К нам немедленно подскочила женщина замотанная в красные обои, которые видимо служили ей вечерним платьем, и в ужасе зашептала, перекрикивая усилители: "Какие слезы! У нас праздник! Люди уходят!" Я отвечаю: "Вы лучше отойдите. Лучше не надо. А то я вас грифом покалечу." В общем женщину убрали, а потом сразу драка началась и стало не до музыки. Запустили дискотеку.
О, провинция, твои пиджаки имеют волшебное свойство отращивать розы, едва завидев самку человеческую. Приняв 100 и прошептав "ебись оно конем" пиджак идет на абордаж. Он штурмует вооружившись Есениным, метафизикой и ментоловыми сигаретами. Но самое главное в его жизни это братья. Нет, не родственники, как может подумать неопытный иностранец, а духовно близкие люди в интервале от 17% до 42%, в стремительно уменьшающемся обозримом пространстве. О, провинция, почему ты не пьешь вино? Ты хотя бы с похмелья была бы забавной.
Так совпало, что мы сели за стол в тот день, когда скончался один известный и очень любимый мною актер. И вот, во хмелю, я предложил помянуть хорошего человека. Актер этот был хоть и известный, но не народный. Все больше в сложных фильмах играл. Меня сразу с коня сняли, на место усадили, шпагу говорят спрячь, сейчас разберемся. Он тебе брат? Ты с ним лично знаком? Что за понты? В общем я как-то задор потерял. Приуныл и молча напился. А буквально через пару недель собрались и тот, который про актера дознание проводил, говорит: "Братва, короче, помните Коляна? Ну жены моей сестра прошлым летом приезжала, так кореш с ее мужем еще был. Колян! Ну веселый такой! Ну он еще пьяный по павлиньи орал не отличишь. Короче погиб. В бане сгорел. Давайте помянем. Хороший был человек."
О, провинция, я не понимаю твой меркантильный разврат и твою суеверную набожность, твой болезненный инфантилизм и твое раннее старение, твою скрытность по пустякам и твою задушевную фамильярность. Здесь в 30 глубокие старики, а в 40 ходячие трупы и только единицы не теряют желания жить, жить в стороне от оживленных кладбищ твоего самолюбия и невежества, подальше от тебя, моя навязчивая спутница, провинция.
Комментариев нет:
Отправить комментарий