Без названия

Граждане, мы не родились,

Мы просто попали в капкан,

Где каждый лечит другого

От того чем болеет сам!

Верблюды лечат от жажды,

Медведи от хрипоты,

Голуби от вандализма,

От похоти лечат коты.

Один мой товарищ гуру,

Глядя на этот дурдом,

Нырнул в ледяную прорубь,

Назвался фонарным столбом!

Меня хоронила пол жизни

Героиновая детвора;

Говорила: "Сережа, ты спился!"

Говорила: "Пора в ААА!"

И вторил мой друг обыватель:

"Побойся, поберегись!

Посмотри на сухих наркоманов!

Вот где счастливая жизнь!

В страхе найдешь спасенье!

К тому же, ты мой дорогой,

Прости, далеко не Есенин,

А так, размазня размазней."

"Да, чтобы вы там передохли -

Синонимы слова тюрьма!" -

Шептал я и снова касался

Пламенем фитиля!

Граждане, мы не погибнем!

Смерти в сущности нет!

Есть миг который излечит

Разом от множества бед.

Я справился с этой жизнью

И вконец повредился умом!

Я вылечу вас от безумия

И в частности этим стихом!

Это не страшно

Это не страшно
Выключить свет и раствориться
В шуме прибоя
В медленном сне рыбацкой деревни
Это не страшно
В кои то веки покончить с собой
Выпрямить спину
Сказать до свидания и просто исчезнуть
Это не страшно
Страшней одинокие толпы прохожих
Дикие мысли
На протяжении рабочей недели
Это не страшно
Поверьте это больше не страшно
Сухой подорожник
Стоит дороже чем все наши страхи
Это не страшно
Выключить свет и стать темнотой
Выйти на берег
Окутать собой безымянные лодки
Это не страшно
Камни на дне возле острова Шолта
Знают об этом
Прислушайся к ним, они всё расскажут

Вольный перевод Сида Баррета

Едва заметные салатовый и прозрачно зеленый 

Растворились среди того что ты когда-то называл голубым.

Теперь они стекают вниз, туда где звуки множатся над прохладой грунтовых вод.

Юпитер и Сатурн, Оберон, Миранда и Титания, Нептун и Титан

Эти планеты становятся пугающими.

Предзнаменования ужаса словно молнии!

Вспышка! Вспышка! Вспышка! Бах! Бум, бум!

Отважный пилот, ты вдруг испугался лестницы?

Что дальше шепчешь ты? Кто там?

Дальше салатовый и прозрачно зеленый,

Словно звуки блуждающие над прохладой грунтовых вод,

Салатовый и прозрачно зеленый,

И только звуки блуждающие над прохладой грунтовых вод.

Прокуратор

Прокуратор малодушно помышляет о смерти

Рядом на парапете два свитка

Какой бы он ни выбрал,

Возникнет путаница, ошибка.

Поначалу довольно забавная,

Но после!

Когда догорят кости первого еретика

И на Иерусалим двинутся полчища оборванцев,

Когда жестокий панцирь исторической необходимости

Плотно накроет чистоту догматов веры,

После всем будет не до смеха.

Смелость прокуратора в тяжелых доспехах

А не в соломенном кресле чиновника.

Он ненавидит первосвященника и сановников,

Весь этот неумытый ближневосточный сброд

Который льет кровь так же легко, как пот,

И слезы так же привычно, как воду.

"Почему они хотят помиловать этого урода? -

Спрашивает себя прокуратор,

Словно предчувствуя всю важность решения,

Которое ему предстоит принять. -

Почему убивать и воровать не так опасно

Как проповедовать?

Они хотят помиловать преступника

Они желают смерти невинному бродяге,

Следовательно им страшно.

Всё дело в страхе!

Что за бездарная ситуация?

Инструментом этой провокации

Перед здравым смыслом,

Судьба выбрала меня!

Какая чудовищная западня!"

Прокуратор изнуренный жарой

Принимает решение

Он садится в тени

И подписывает приговор.

Он, свободный римлянин,

Делает это украдкой, словно вор.

Он предчувствует, что одна смерть

Повлечет за собой десятки тысяч,

Что фанатизм одних

Станет колыбелью фанатизма других.

Прокуратор не герой и не псих.

Он на службе и привык следовать букве закона,

Поэтому иного приговора

Ожидать не приходится.

И всё же, навестите прокуратора,

Расспросите его о том случае,

И он ответит:

- Всё было совсем не так!

Мой рок и ролл

Я Заппою своею не горжусь,

Ведь Заппа у меня невелика,

И расположена вдали от родника;

Иссохлась моя Заппа, просто жуть.

В хламиде вдохновения словно труп

Влачу себя среди гнилых болот,

И Зеппелин мой не спешит в полет,

Он тяжек, как постиранный тулуп.

Мой славный Талл давно не соловей,

Скорей индюк, а может куропат,

Он марширует точно психопат,

Вдоль вшами переполненных траншей.

Чудесный Флоид, что трубил восход,

Сейчас походит боле на трусы,

Которые порывами грозы

Сорвало и невесть куда несет.

От Кримзнов остался только крик,

Безумный крик в полуночной тиши,

И мне хоть кол на голове теши,

Не различить в нем лучшей из музык.

Прости меня, любимый рок и ролл,

Ты мертв, а мы... Что мы? При чём тут мы?

У нас свои уютные гробы

И в них рекомендованный футбол.

Заснеженный рай

Зима морочила

Седого кормчего

Промерзшей палубой

И каннибалами

Холодным пламенем

Бесцветным знаменем

И уносила дальше

В заснеженный рай

Кричали чайками

Лучи случайные

Матросы мертвые

Скрипели веслами

Зима как молотом

Стучала голодом

И уносила дальше

В заснеженный рай

Хватай богатую

Весну проклятую

Держи холеную

Рукой соленою

Поставь на мостике

В рубашке простенькой

И отправляйся дальше

В заснеженный рай