Сергей Королёв: мая 2018

I

Чертенок седьмого порядка Микитка ловко прихватил Сан Саныча за локоть и потащил вдоль коридоров. Полы в здании были выложены истертым старым паркетом. Местами плиток недоставало сразу по несколько штук, местами они были наполовину сколоты. Краска унылого светло-зеленого оттенка, которой были покрыты стены, шелушилась и обнажала реликтовые слои предыдущего ремонта. Серая от старости штукатурка осыпалась, застенчиво оставляя едва заметный слой пыли на подоконниках. Адская канцелярия была местом обжитым, по-домашнему уютным, однако здесь добрую тысячу лет шел ремонт и на его завершение уже почти никто не надеялся.

Микитка долговязый, вертлявый черт с облезлым праздно болтающимся хвостом и прыщавой физиономией чем-то походил на гимназиста переростка.

- Какие люди хаживали по этим коридорам, какие люди! - тараторил он - Один Ошо чего стоил! Мощный был старик! Здесь направо пожалуйста.

Сан Саныч повернул направо. Из ближайшего кабинета неожиданно раздался рык и вырвались клубы дыма.

- Фаина Иннокентьевна, сколько раз можно повторять, здесь не институт благородных девиц! На работу будьте любезны являться голой! - ревел демон полуволк и судорожно чесал задней лапой за ухом - Вы же не по блату сюда попали! У вас в лучшие времена помимо мужа, до трех любовников одновременно водилось! Это не считая мелких связей без видимой сексуальной ориентации. Кого вы стесняетесь?
- Не могу я, Амон Викторович, не могу. Вас я душой и сердцем люблю, - голосила Фаина Иннокентьевна и гладила Амону Викторовичу хребет -, но посетители ваши, это сущий кошмар! Они воняют! Как можно в такой вони голой сидеть! Я женщина! Скажите им чтобы одеколоном пользовались!
- Вы, Фаина Иннокентьевна, не женщина, а дитя малое! - завыл Амон Викторович и лизнул Фаине Иннокентьевне ногу - Это же ад! Ад! Понимаете? А посетители мои демоны! Они должны плохо пахнуть. У них работа такая!

Сан Саныч невозмутимо шагал мимо кабинетов, слушая беспечную болтовню Микитки.
- А римских пап сколько тут побывало? Уж никак не менее двух сотен! И каждый папа это глыба! История в лицах! Теперь в лифт, будьте любезны.

Сан Саныч зашел в лифт. К стенам были прикручены позолоченные канделябры в виде драконов. Позолота на них частично облетела, лампочки электрических свечей были черными от копоти, но одна всё же горела. Микитка нажал подземный 82-й этаж и продолжил:
- В этом лифте я сопровождал саму Елену Петровну Блаватскую! Какая женщина! Её все чины вплоть до второго порядка боялись! А патриархи! Патриархи! Грозные люди! Один до того лютый был, что вот этим канделябром чуть было мне череп не раскроил. Я ему: "Вам к Маммоне Валентиновичу. Он у нас мздоимцами заведует." А он мне: "Изыди нечисть! Убью!" И за канделябр! Да вот и приехали. Ваша дверь налево. Всего хорошего.

Слева от лифта находился кабинет номер 666/4. Табличка на массивной темно-коричневой двери гласила "зав. архивом сектор 4. Самуил Апполионович Анненберг". Сан Саныч постучал и не дожидаясь разрешения вошел. В небогато обставленном кабинете за массивным деревянным столом сидел бес четвертого порядка Самуил Апполионович Анненберг. В Самуиле Апполионовиче не было ничего бесовского. Скорее он был похож на обычного служащего и разве что копыта, которые он вытянул таким образом, что они торчали с другой стороны стола, выдавали в нём беса.
- Садитесь, милейший Сан Саныч. Садитесь и выпейте со мной чаю.

Бес тяжело поднялся, потер затекшие ноги, подошел к шкафу и снял с верхней полки два серебряных подстаканника. Потом он порылся в столе, выудил откуда-то коробку с чаем, поднял трубку телефона и сказал:
- Зиночка, принесите кипятку, пожалуйста. - и тут же обратился к Сан Санычу - Любезный Сан Саныч, как вы уже догадались, вы находитесь в канцелярии исправительно-трудового учреждения, которое на Земле носит условное название "ад".

На слове ад бес сорвался на рев, однако быстро опомнился и ласково продолжил:
- Давайте будем откровенны Сан Саныч, вы ведь понятия не имеете зачем вас сюда пригласили.

Сан Саныч действительно не понимал что происходит. Он занимался инновационным менеджментом и управлением технологическими проектами в одной очень крупной строительной компании. "Может надо стены покрасить или паркет переложить. Ремонт тут бы не помешал." - подумал он.

- Вы зря теряетесь в догадках, дорогой Сан Саныч. Не нужно торопить события. Всему свой черед.

Самуил Апполионович взмахнул хвостом и в тот же миг словно по мановению волшебной палочки в кабинете появилась Зиночка - женщина лет сорока, невысокая, крепкая, но без лишнего веса. Она была абсолютно голой, без украшений, косметики и даже заколок в густых каштановых волосах. В руках у нее был поднос. На нем стояли два стакана и чайник с кипятком.

- А... - сказала она безразлично - еще один. У нас прям как в дурдоме. Там тоже всяк дурак с одним вопросом "за что меня сюда?"
- Зиночка, - скомандовал бес и ласково погладил женщину хвостом по животу - закройте рот, а то я отдам вас Семену Волоаковичу и он вас съест.
- Не пугайте Самуил Апполионович. - спокойно ответила секретарша и крепко сжала бесовской хвост - Я пуганная! Не первый век тут работаю.

Зиночка поставила поднос на стол и вышла. Самуил Апполионович проводил её нежным, полным восхищения взглядом, взял чайник и принялся тонкой струйкой цедить кипяток.
- Умна, проста, чертовски обаятельна. Настоящая ведьма. - хитро подмигнул бес и продолжил - Но вернемся к нашим баранам или как говорят у нас в аду, к бафометкам. Прежде чем я ознакомлю вас с фронтом работ, хотелось бы получить письменное согласие. У нас знаете ли бюрократия почище земной. Вот тут распишитесь.

Сан Саныч взял бланк, пробежал взглядом стандартную форму рабочего договора и поставил подпись.
- Замечательно, замечательно, Сан Саныч, а теперь пройдемте. - бес указал Сан Санычу на небольшую черную дверь.
Сан Саныч был готов поклясться, что еще минуту назад этой двери в кабинете не было, однако расспрашивать постеснялся и молча последовал за бесом. Две кружки остались стоять на столе. Одна из них была пуста. Бес распахнул дверь и на Сан Саныча дыхнуло сыростью. Впереди в непроглядной темноте раскинулись стеллажи с папками. Их передние ряды едва освещала небольшой масляная лампа, находившаяся на конторке у входа. Стеллажи расходились рядами во все четыре стороны и терялись во мраке. Им не было числа. Это был адский архив, сектор 4.

- Вот Сан Саныч ваше рабочее место. Пересмотрите стеллажи с 82-го по 7013- й на предмет целости и сохранности содержимого. Здесь хранятся договоры о купле-продаже душ. Все документы должны быть читаемыми, имена, фамилии не испорчены сыростью и гниением. Ваш рабочий день длится 12 часов с двумя перерывами. Семь и девять минут. Зажигалка на всякий случай. Пожалуйста, возьмите. Всего хорошего.

Бес протянул Сан Санычу дешевую разовую зажигалку и раскланялся. Как только он вышел, дверь тут же исчезла, но Сан Саныч этого не заметил. Он снял папку с ближайшего стеллажа и встал за конторку.
- Абсолютно не по моему профилю! Не эффективно, не рационально, не рентабельно! - подумал он и принялся за работу.

II

Секретарша Юленька и координатор Миша стояли на лестничной клетке возле таблички с изображением дымящейся сигареты и надписью «место для курения». Юленька, как и полагалось уставом, была голой, однако в отличии от предыдущего поколения ведьм, позволяла себе вольности и носила легкие туфли. Нет, она не боялась простудиться. Полы в аду были теплыми круглый год. Уж чего-чего, а жара тут хватало! Туфли были последним писком моды и Юля как молодая ведьма, которая делала стремительную карьеру в адской канцелярии, считала свои долгом следить за подобными мелочами. Старая канцелярская гвардия не слишком одобряла новшества, но к туфлям относилась с пониманием. Обувь, косметика и бижутерия подчеркивали красоту женского тела, что не шло в разрез с главным правилом адской этики - женщина должна быть привлекательной.

Вверх по лестнице спешил чертенок. Он остановился возле молодых людей и запричитал:
- Семен Волоакович опять разнервничались и дыхнули на посетителя пламенем. Посетитель в пепел, в кабинете пожар, в канцелярии скандал.

Молодые люди остались безучастными к бедам чертенка. Они прекрасно знали начальника отдела кадров Семена Волоаковича Винного. Он имел привычку будучи в скверном расположении духа изрыгать пламя левой пастью, а в особо тяжелых случаях одновременно всеми тремя. Пожар потушат, в помещении приберут, Семена Волоаковича вызовут на ковер и лишат премиальных. Да ему то что? Он в аду с тех времен, когда Коцит был солнечным курортом.

Чертенок не дождавшись сочувствия побежал дальше и Миша наконец решил объясниться:
- Юля, я давно хотел с вами поговорить. Это очень серьёзный разговор.
Юленька запрыгнула на подоконник, одну ногу свесила вниз, а вторую прижала к себе и манерно положила на нее руки:
- Я вас внимательно слушаю, Михаил.

Миша тут же засмущался, щеки его порозовели и чтобы скрыть юношескую застенчивость, он принялся искать в карманах сигареты. Он всегда держал их при себе с тех пор, как узнал, что Юленька курит. Сам Миша не курил. Пачка упала на пол, Миша наклонился, чтобы поднять ее и украдкой бросил взгляд на ведьму. Юленька беззаботно смотрела в потолок, улыбалась и слегка покачивала ногой. Миша показалось, что температура его щек становится огнеопасной. Он вскочил, протянул ведьме сигареты и выпалил как солдат на плацу:
- Юля, милая Юля, я давно хотел вам сказать, я очень давно хотел вам сказать - я ужасно страдаю, потому что я люблю вас и хочу на вас жениться.

Юленька забралась обеими ногами на просторный подоконник, села к Мише боком и закурила.
- Я-то смотрю, чего это ты такой официальный! Прям как у их темнейшества на приеме! - сказала она весело - А ты жениться надумал!

Миша не мог найти себе места. Он не знал куда спрятать свой наивный, полный щенячьей преданности взгляд. За окном гора Гекла извергала очередную порцию дыма и пепла. На площади перед зданием канцелярии черти загружали фуру туго связанными пачками бумаги. Четвертый архив переезжал в новый корпус. Возле статуи их темнейшества губернатора объединенных кругов ада Сатаны, сидели ведьмы и бесы нижних порядков. Памятник был излюбленным местом обеденного перерыва у всей канцелярской братии. Он располагался посреди небольшого бассейна и был окружен скульптурами василисков изрыгавшими фонтаны темно-бурой мученической крови.

"Кровища одна вокруг. Провалиться хочется." - подумал Миша и слегка прикусил губу.

Первые минуты знакомства белокурую, хрупкую Юленьку, принимали за существо небесное, рожденное в райских кушах среди серафимов, херувимов и прочих ангельских чинов. Юленька стала бы образцовой святой, не откройся в ней однажды дикая страсть к авантюрам и любовным приключениям. Результатом этой страсти стали два успешных отравления. Жертвой одного из них оказалась она сама. После смерти Юленьку тут же определили в адскую канцелярию, где вскоре её заприметил один очень высокопоставленный бес. Через 10 лет она показала прекрасные результаты и сдала экзамен на ведьму. Она служила в канцелярии всего 70 лет и считалась молодой перспективной сотрудницей. Работа её вполне устраивала, отношения с начальством и коллективом тоже. Умеренный, но регулярный разврат и полная рабочая занятость шли на пользу её подвижному уму и неугомонному характеру. Карьера её стремительно двигалась в гору, хотя карьеристкой Юленька не являлась. Она просто делала, то что любила и делала это хорошо.
- Миш, - сказала ведьма и затушила сигарету - я не буду над тобой подшучивать или хуже того издеваться. Но я тебя очень прошу, оставь эти глупости про свадьбу. Выставят на посмешище, потом двести лет покоя не дадут.
- А чего я сказал то? - пробурчал сконфуженный Миша.
- Ты Миш ничего не сказал, а я ничего не слышала. - строго ответила Юленька, спрыгнула с подоконника и перед уходом добавила - Вечером после смены зайди. Поболтаем.

Рабочий день в адской канцелярии был довольно продолжительным. Низшие чины и непосвященные работали по 12 часов, ведьмы и средние чины по 9, у высших чинов график был ненормированный. Миша принадлежал к низшей касте непосвященных, к тому же работал в транспортном отделе. Иногда его рабочий день заканчивался в тот момент когда начинался следующий. В таких случаях он выпивал стакан волшебного чая, приготовленного Лидией Петровной, секретаршей, которая выказывала всяческое участие к адскому существованию юноши и с легкостью продолжал труды на благо ада.

Последнее время транспортный находился в непрерывном аврале. К привычным курьерским заботам прибавился переезд четвертого архива. Сразу после разговора с Юленькой юноша помчался в отдел и с головой погрузился в работу. В конце смены Лидия Петровна перехватила его у входа и ласково сказала:

- Мишенька, отвлекитесь немного. Вы заработались. Отдохните!

Миша был бесконечно очарован Лидией Петровной, тонким почти неуловимым ароматом её волос, её бархатной кожей, морщинками в уголках глаз, великолепной фигурой. Он взглянул на Лидию Петровну с восхищением, поцеловал руку, и присел было рядом, чтобы дружески поболтать минуту-другую, но вдруг вспомнил о встрече с Юленькой.

- Лидия Петровна, спасибо что напомнили! У меня встреча! Убегаю! Улетаю! - взволнованно крикнул он и пулей вылетел из помещения.
- Ах, Миша, Миша, - прошептала Лидия Петровна - долетаетесь!

Исполнительный и проворный Миша уже два года летал по канцелярии. Все давно привыкли к его кудрявой каштановой шевелюре, басящему голоску и неуклюжей походке. Поначалу он натворил немало глупостей. В первый рабочий день Миша сказал ведьме-вахтерше "Дай вам Бог здоровья!" С тех пор ведьма с ужасом пряталась в гардеробной едва завидев юношу. Вскоре ему поручили доставить срочное письмо на имя главы канцелярии. Он торжественно вошел в кабинет, где шло плановое утреннее совещание и с достоинством дворецкого английской королевы произнес "Вам письмо!". Канцелярская братия долго смеялась над этим случаем, а молодые чертята за глаза прозвала его "Миша - вам письмо". Невероятные приключения Миши продолжались до тех пор, пока однажды он не застрял в лифте с супругой одного очень высокопоставленного демона. Юноша хотел доказать почтенной демонессе, что не смотря на внешнюю ветхость, в канцелярии достаточно крепкие лифты и прыгнул. Лифт тут же замер. После этого происшествия Мишу вызвал начальник транспортного и сроком на месяц запретил пользоваться лифтами. Для посыльного это было более чем суровым наказанием. Миша частично осознал результаты своей разрушительной деятельности, однако унывать и не подумал. Он носился по лестницам как угорелый до тех пор, пока однажды, его старания не были вознаграждены! Ему предложили должность координатора. Теперь в его обязанности входила работа с заказами и в частности с переездом четвертого архива, а так же координирование действий низших чинов, грузчиков, водителей и прочей чертовой братии. Миша понимал всю сложность возложенной на него миссии и старался соответствовать занимаемому посту. Прежде всего он принялся самозабвенно, по-детски важничать, строить из себя крупного начальника. Этим он немало повеселил канцелярских старожил, однако ни у кого и в мыслях не было издеваться над юношей. Он вел себя настолько непосредственно, настолько искренне, настолько безобидно, что ему прощали всё.

Миша заглянул в отдел снабжения. Служащие уже разошлись по домам, но в кабинете начальника горел свет. Он застал Юленьку как раз в тот момент когда она одевалась. На ней была длинная полупрозрачная юбка с узорами зеленого цвета, в руках она держала легкую бежевую майку. Нижнее белье в аду носили редко и только в специальных случаях. На ежегодное выступление их темнейшества правителя шестого круга, мэра города Дит Сатьяна Мегидовича Фораса, знатным бесам и демонам рекомендовалось надевать трусы с регалиями, а ведьмам и демонессам специальные праздничные бюстгальтеры с эмблемами адских цехов.

Юленька потянулась, накинула майку и наконец заметила Мишу, восхищенно наблюдавшего за ней издалека:

- А, Миша! - крикнула она - Пришел! Давай спустимся в сад. Я ужасно проголодалась. Там киоск с эклерами и музыка. Ты любишь эклеры и музыку?
- Нет, я вообще не люблю сладкое. - соврал Миша, чтобы выглядеть взрослее - Выпью кофе.
- А музыку? - спросила Юленька и не дождавшись ответа продолжила - Сегодня в саду Майлз Дэвис. Он невероятный! Просто невероятный! Как я счастлива, что он попал в ад!

Они спустились на первый этаж, вышли из здания через восточный вход и повернули налево, в располагавшийся при адской канцелярии сад. Брусчатку и уж тем более асфальт в аду не использовали. Камни нагревались до такой степени, что ходить босиком становилось неприятно, асфальт же и вовсе плавился. Горячая и сухая земля ада была посыпана мелким красноватого оттенка песком. В саду среди абрикосовых и хлебных деревьев стоял небольшой деревянный помост. Слабое освещение расположенное у сцены немного разгоняло мрак, но в глубине сада было темно и тонкие лучи прожекторов, словно разбрызганная по неосторожности краска чередовались с густыми кляксами теней. Оркестр уже начал. Юленька взяла эклер и горячий шоколад, Миша кофе. Публика стремительно прибывала, однако молодые люди успели занять укромный уголок в самом дальнем углу под небольшим хлебным деревом.

- Обожаю запах хлебного дерева! - сказала Юленька и откусила эклер - Миш, скажи, ты помнишь, как ты сюда попал?
- Нет - печально ответил Миша.
- А чем ты тут занят можешь объяснить?
- Это пожалуйста. - повеселел Миша и заметно важничая принялся рассказывать - Сейчас я в транспортном. Бес ты или человек, а транспорт нужен всем. Работы море! Еле справляемся! Предыдущий координатор развалял всё до основания. Руки ему оторвать мало!
- Значит, как попал в ад ты не помнишь, - сделала заключение Юленька - однако где и чем занят, можешь сказать.
— Ну да - неуверенно подтвердил Миша.
— Поэтому ты называешься полусознательный и принадлежишь к касте непосвященных. - сказала Юленька и поджав губы сделала маленький глоток шоколада.
- Не понял! - Миша тоже отхлебнул кофе и едва заметно поморщился. Сахар в кофе он не положил для пущей суровости. - А как же мне стать сознательным?
- Ответить на вопрос, кто ты и почему ты здесь?
- Проще простого! - воскликнул Миша - Это я могу у Семена Волоаковича в отделе кадров узнать!
- Во-первых не спеши узнавать - сказала Юлечка и кончиком языка стремительно слизнула крем с эклера - Преумножая знания приумножаешь скорбь. Некоторые веками ходят в полусознательных и нормально. Во-вторых Семен Волоакович ничего тебе не скажет и возможно даже откусит голову. Личные данные служащих засекречены. Доступ к ним открыт только демонам высших порядков.
- Ясно! Значит, не смотря на то что я жизнь отдал транспортному, меня будут тысячу лет держать в полусознательных! - пафосно воскликнул Миша.
- Жизнь ты отдал немного раньше, но "о сколько нам открытий чудных..." - с усмешкой процитировала Юленька и продолжила - Теперь о том, как всё это пересекается с твоим предложением руки и сердца. Браки в аду разрешены только порядкам не ниже четвертого и только в исключительных случаях. Например в церемониальных целях. В сущности никакие это не браки, а скорее бесово-ведьминские тандемы. И уж конечно ничего близкого к земному пониманию брака в них нет. Земные мотивы для создания брака тут отсутствуют. Недавно в коридорах власти возникло предложение ввести институт брака для усовершенствования контроля над социальными ячейками, но оказалось, что нужно слишком многое перевернуть в законодательстве и от этой идеи отказались. Других мотивов не нашлось.
- Как же так! - возмущенно сказал Миша - А продление рода! Потомство!
- Мишенька, дорогой - взмолилась Юленька - Это ад! Какое продление рода! Рождаются и умирают на Земле. В аду живут и работают. Я видела однажды, как доставляют удовольствие своим женам демоны первого порядка. Это было на ежегодной мессе посвящения в ведьмы. После вручения дипломов накрыли столы, был праздничный банкет и оргия. Приемы которыми там пользовались не то что с продлением рода, но и с земной жизнью не очень совместимы.
- И как же быть простому смертному влюбленному в очаровательную ведьму? - печально спросил Миша.
- А чего тебе от ведьмы надо? - спросила Юленька и откусила эклер. - Близости надо? Так зачем же сразу жениться?
- Я гарантий хочу! Владеть хочу! - заявил Миша.
- Опять ты забыл что тут ад, а не Земля. Эгоизм тут не в почете. Ад место общественное. Здесь вместе трудятся и вместе страдают. Это на Земле в рамках своей коротенькой жизни каждый норовит вытребовать вечные гарантии, а тут слово вечность не абстракция. Мы все тут навечно! Поэтому оставь земной мелкопоместный эгоцентризм. Хочешь владеть - владей - в этот момент Юленька, положила ноги Мише на колени - Но вечностями не меряй!
- Нет - ответил Миша и решительно добавил - хочу чтобы ты была только моей!
- Вот, вот, рабовладельческий строй! - шутливо сказала Юленька и убрала ноги - Миш, пойми, ни на Земле, ни в Аду, ни в Раю души не могут принадлежать друг другу. У души нет такого места, которым она могла бы кому-то принадлежать. К тому же у меня есть партнер!
- Но я люблю тебя! И я убью этого «партнера». Вызову на дуэль и застрелю! - крикнул Миша, а потом добавил неуверенно - Или шпагой проткну.

Слово «партнер» он произнес с таким отвращением, что Юленька испугалась - и в самом деле, не натворит ли мальчишка глупостей. Откуда ей было знать, что юноша сделал очередной глоток кофе и горечь напитка показалась ему невыносимой.

— Ты не кричи. Здесь за такие шутки знаешь что бывает? Глазом не успеешь моргнуть, как отправят в нижние круги. - строго сказала ведьма.
— Наплевать - храбрился Миша - Я тебя люблю! Ради любви страдают и похуже!
- Дурак ты Миша - огорченно заметила Юленька - В аду никакой любви нет и быть не может. В аду отношения. Любовь в раю.

Миша ужасно обиделся на "дурака". Он молча пил горький кофе, страдал и старался не смотреть на ведьму. Впрочем ей было не до этого. Она была увлечена выступлением. Труба виртуоза звучала невероятно. Правильнее было бы сказать, что она звучала божественно, если бы адский комитет по культуре не считал выступления Майлза Дэвиса образцовым примером бесовщины. Маэстро то опрокидывал слушателя в хаос диссонантных нот и непостижимых прогрессий, то убаюкивал нежными, лирическими мелодиями, а то и вовсе пугал длинными, напряженными паузами. Миша не слушал. Он был погружен в свои обиды. Наконец он разозлился на то, что Юленька не обращает на него ни малейшего внимания, буркнул что-то неразборчивое и убежал.

На улице царила обычная суета. Легкие подземные толчки, сотрясали сухую горячую землю ада. Миша отправился к церкви святого ересиарха Нестора, где он частенько прогуливался после напряженного рабочего дня. Он спешил раствориться в толпах паломников, затеряться среди бродячих музыкантов, попрошаек, проповедников, прочего сброда. Здесь он мог хотя бы на время избавиться от себя, хотя бы на мгновение сгинуть в адской толчее и позабыть о внутреннем надрыве, мучившем его с первых дней пребывания в аду. Адское существование вызывало у него массу вопросов. Почему он здесь? Что натворил? Что ждет его впереди? Какие перспективы? Но, увы, ответов никто не давал. Старшие чины ухмылялись и кормили юношу отговорками типа «всему свое время.» Младшие вовсе предпочитали сменить тему. Будущего у Миши не было, а прошлое он не помнил. Чем больше он размышлял о своем положении, тем глубже погружался в бездонную пропасть отчуждения, которая пристально смотрела на него и ужасала его своим отсутствующим взглядом.

Церковь святого ересиарха Нестора - огромное сооружение высотой 157 метров, была выполнена в готическом стиле. Над стрельчатыми арками обрамлявшими широкие галереи, возвышались фигуры великих демонов и ересиархов прошлого. По стандартам адского строительства максимальная разрешенная высота в пределах шестого круга была превышена на целых семь метров, но все равно церкви было далеко до эбонитового трона, возведенного по приказу Сатаны к двадцатитысячному юбилею ада и установленного в девятом круге. Этот монумент более чем на километр возвышался над заснеженной пустыней Коцита.

Ад имел конусообразную форму, нижние его круги были значительно просторнее верхних и потому правила застройки низов ничем не ограничивали безумную фантазию скульпторов и архитекторов. Там прославляли величие зла гигантскими стройками на которых отбывали свои бесконечные сроки тысячи мучеников. Это был совершенно другой, непохожий на верхние круги ад. Жестокий, безысходный и могущественный. Здесь на верху многие не понимали и боялись его.

Недалеко от центрального портала под барельефами из сценок адской истории, изображавшими костры инквизиции и кровавых рыцарей крестоносцев, сидел нищий. Он расположился в стороне от прожекторов, которые освещали церковь в выгодном для туристов плане, и всё же достаточно удачно для того чтобы сатаны и прочая мелкая монета как можно чаще падали в его шляпу. Нищий - преклонного возраста, но всё ещё крепкий мужчина, был одет в рваный заношенный пурпуэн красного бархата и двухцветные шоссы. Правая их штанина была черной, а левая, некогда белая, представляла собой грязную бесцветную тряпку. Перед ним стояла табличка "Погибал в Баб-эль-Мандебском проливе". Миша бросил несколько монет и пошел дальше, но полусонный нищий внезапно оживился и вызывающе крикнул:

- Salve e protege, salve e protege!
- Это вы мне? - спросил Миша.
- Спаси и сохрани вас Сатана! - повторил нищий.
- Спасибо, но этой фразой обычно поминают Бога, а не их превосходительство губернатора объединенных кругов. - вежливо ответил Миша.
- Поздно поминать Бога, раз уж мы здесь! - прохрипел нищий.

Проворные чертята-служки и чопорные в пышных рясах бесы священнослужители, богатые ведьмы и знатные демонессы двигались мимо бесконечным потоком. Мише стало любопытно, что за существо, безжалостно отвергнутое патриархальным адским обществом, скрывается под этими пыльными средневековыми обносками. Что-то несуразное, возможно некое едва заметное несоответствие между манерой говорить и внешним видом привлекало его в нищем. А может быть Миша просто хотел отвлечься от тяжелых мыслей о Юленьке. Так или иначе он вырвался из общего потока, свернул на обочину и ни капли не стесняясь сел прямо в придорожную пыль.

- Я воевал за португальскую корону. - негромко, но с достоинством произнес нищий.

В его осанке появилось что-то глубоко аристократическое. Он выпрямил спину, положил руки на колени и презрительно уставился на прохожих, которые не обращали ни малейшего внимания на его вызывающий взгляд. Они бросали ему мелкую монету и с чувством выполненного долга двигались дальше. Не смотря на своё низкое положение, бродяга казался на голову выше их. Он держал себя так словно был капитаном прекрасной каравеллы, случайно застрявшей в пыли у грязных ног бесовской братии.

- Я штурмовал Гоа и Ормуз. - добавил он.

Услышав слово «Гоа» Миша невольно вздрогнул. Единственное воспоминание, которое осталось ему от земной жизни - бессмысленная фраза "Пока ты слушал Гоа, она нашла другого!"

- Я как гончий пес обежал пол мира, вгрызаясь в жирные бока арабов и индусов! - продолжал нищий - И теперь я здесь, сижу под этими лживыми фресками и клянчу монетку у таких как вы!
- Кто вы? Как вас зовут? - спросил Миша.
- У меня нет имени. Я забыл его. - мрачно сказал нищий - Впрочем, даже если бы вспомнил, то не смог бы произнести. Это слишком гордое имя, чтобы оборванец вроде меня называл его.

Миша заметил что рядом с нищим, под левой его рукой, лежал клинок - богатая, изящная дага, ножны которой были инкрустированы золотыми узорами. Нищий безмолвствовал. Он закрыл глаза и более не обращал на Мишу ни малейшего внимания. Юноше стало искренне жаль этого бродягу, ведь своими манерами он превосходил многих знатных демонов.

— Так вы португалец? - спросил Миша, чтобы как-то поддержать беседу.
— Когда-то был им - ответил нищий.
— Португалия наверно красивая страна. - мечтательно сказал Миша.
- Португалия, красивая страна! - воскликнул нищий и удивленно посмотрел на Мишу - Чего стоят захолустные лачуги Дита по сравнению с величием Лиссабона! Когда в город вернулась эскадра Васко Де Гама с известием об открытии морского пути в Индию, на берегу среди толпы простолюдинов было больше блеска и роскоши, чем на амвоне этой захудалой церквушки! Это было время великих открытий и грандиозных завоеваний! Мы были молоды, деятельны, честолюбивы! Мы шли на смерть, как на праздник!
- Да. Преданность великому делу и патриотизм теперь не в почете - задумчиво произнес Миша.
- Любовь, юноша, любовь теперь не в почете! - горько воскликнул нищий. - Любовь к родине, любовь к женщине, любовь к жизни!
- Неправда! Я люблю! - горячо возразил Миша и добавил застенчиво - Ведьму.
- В аду нет любви. - резко оборвал его нищий. - Нет и быть не может.
- Я тут, значит может! - возразил Миша. - Вы просто потеряли веру в себя!
- Однажды, молодой человек, я перешел дорогу одному очень влиятельному демону. - монотонно, словно читая молитву, произнес нищий - Повод был пустяковый. Я тогда только пришел в ад и многое не понимал. Он заявил, что европейцы никогда не были цивилизованными, что не смотря на свой успех, экспансия на восток показала миру их варварское, неумытое рыло. Это был демон из пустынь Аравии. Сильный, свободный дух. Я разумеется вскипел, назвал его мерзавцем и предложил честный поединок. Меня осмеяли и вышвырнули в нижние круги. Я 300 лет провел на каменоломнях Коцита, днем и ночью деревенея от холода. На мне не было ничего кроме истлевшей туники и разбитых сандалий. И теперь вы, юноша, предлагаете мне поверить в свои силы! Да что вы знаете об аде?

Нищий положил руку на плечо юноши и продолжил:
- Вы не такой как все! Я знаю! Я вижу! Бегите! Бегите отсюда пока вас не растоптали, пока не превратили в груду обломков. На западе четвертого круга есть проход. Он предназначен для пилигримов ада. Он охраняется, но можно договориться. Там живет один старый демон с наколкой трехглавого пса на руке. Он выведет вас! Скажите только, что вас послал архитектор. Так в шутку меня звали когда-то.
- Нет, господин Архитектор - резко, словно испугавшись реальности такой перспективы, ответил Миша - Никуда я не побегу. Я люблю её и она будет со мной, даже если перед нами встанут все демоны ада.
- Тогда готовьтесь к худшему. Если вас не сотрут в порошок здесь, то это обязательно сделают в нижних кругах. - сказал нищий и потерял всякий интерес к беседе.

Миша крайне сконфуженный этим происшествием поднялся и поспешил скрыться в толпе. Теперь к изнуряющей неизвестности в прошлом добавилось предчувствие чего-то скверного и неотвратимого в будущем. Время словно могучий удав обхватило его своими кольцами и с каждым днём эти кольца сжимались все крепче и крепче.

Юноша был прекрасно знаком с адскими порядками. Более всего остального в аду ценили субординацию и трудолюбие. За неуважение к старшим по званию строго наказывали. Поиски правды, справедливости, возмездия приводили в кабинеты службы безопасности, а оттуда в нижние круги. Однажды у него на глазах из канцелярии вывели совсем еще юного чертенка. Как оказалось, он грубо обошелся с кем-то по телефону. Поговаривали, что с кем-то из свиты губернатора. Чертенок был избит, один рог отломан, одежда порвана. Больше его никто не видел. Лидия Петровна утверждала, что чертенок был хулиганистый и по делом ему. Пусть сквернословит на каменоломнях девятого круга.

Отдельным жильем, как и личными пегасами в аду пользовались немногие. Говорили, что даже демону третьего порядка с выслугой в полторы тысячи лет было нелегко получить квартиру. В коммуналке, где поселили Мишу сразу после смерть-приемника, проживало еще четверо. Люция и Корнелий, служившие раньше в отделе по религиозному мракобесию. Отдел этот был расформирован, а старейшие его работники отправлены в бессрочный отпуск. Клава - невозможно было точно сказать где она работает и сколько ей лет, однако развратничала она профессионально. Люция и Корнелий часто скандалили с ней, выговаривали, что жить среди постоянного дыма и рева становится невыносимо. И наконец средних лет безобидный чертенок седьмого порядка, церковный служка Пафнутий Пафнутьевич. Он частенько прикладывался к бутылке, но никогда не хулиганил и содержал себя в чистоте.

Миша приехал домой позже обычного. В квартире стояла мертвая тишина. Все уже спали. Он с обеда ничего не ел и решил было прошмыгнуть на кухню, чтобы перед сном выпить чаю, еда - не еда, но хоть чем-то заполнить желудок, однако в коридоре натолкнулся на Люцию.

- Ну как там канцелярия, Мишенька? - спросила она.
- Стоит на месте. - ответил Миша, не глядя на Люцию и прошел на кухню.
- Эх, - запричитала она почти шепотом вслед юноше - избавились от нас как от старого хлама, а ведь были времена наш отдел считался самым крупным после снабженцев.
- Снабженцы и сейчас любому фору дадут. - сказал Миша, поставил чайник и бросил пакетик с заваркой в стакан.
- Мишенька, вы кажется в транспортном работаете? С Лидией Петровной?
- Да! Точно. А вы знакомы? - удивленно спросил Миша.
- Мальчик мой! В аду все друг с другом знакомы! - поучительно сказала Люция - Она раньше в отделе кадров работала, у Семена Волоаковича, но пол века назад перевелась в транспортный. Я обещала Лидии Петровне рецепт пирожков. Помните? Ваши любимые!
- Да, да. С капустой. - печально ответил Миша. Он в который раз вспомнил, что с обеда ничего не ел.

Невысокая, полная Люция была ведьмой из тех, что везде находят друзей, но нигде настоящей страсти. Она и Корнелий не были адскими существами. Они не прошли смерть-приемника и не переродились в аду навечно. Люция и Корнелий были людьми - пилигримами ада. Они эмигрировали в ад по доброй воле откуда-то из под Кёльна в те времена, когда алхимику и знахарке было сложно найти безопасное место в Европе. Корнелий и Люция опасались гибели в застенках инквизиции, ведь мученическая смерть гарантировала им прямую путевку в рай, а это никак не входило в их планы. Однажды зимним утром 1632 года они вышли из дома и исчезли в неизвестном направлении. Местный смотрящий демон проводил их до ворот ада, а далее всё как у любого беженца. Скитания в пламенеющих пустошах, лагерь для переселенцев, легализация и наконец работа в канцелярии. В отличие от многих адских существ они были официально женаты. Это мало что решало, но иногда экстравагантности ради они представлялись Корнелий и Люция Шнапстауэр.

- Я вас прошу, передайте рецептик Лиде! - ласково сказала Люция и хитро прищурившись, прошептала - Говорят, в руководстве есть мнение, что наш отдел пора восстановить. Так что может повоюем еще!
- Да что вы. - безразлично ответил Миша.
- Один знакомый демон поведал в совершенно конфиденциальной беседе что там - Люция многозначительно указала рукой на запад - Очередная волна религиозного фанатизма. Так передадите рецептик?
- Конечно передам. Завтра же!
- Спасибо!
- Скажите Люция, почему вы так спешите вернуться к работе? - помешивая сахар в стакане спросил Миша беззаботно - Чем дома плохо? Я, убейте, не понимаю! Вы столько лет отдали канцелярии! Пора на отдых! Не жадничайте! Дайте дорогу молодым, сильным, деятельным!

Детская непосредственность, с которой Миша сам того не осознавая, говорил гадости, не оскорбила Люцию. Она печально посмотрела на него и рассеянно, будто перебирая воспоминания ответила:
- Да, да. Нам тогда так и сказали. А вы наверно еще не ужинали?
- Тарелка пюре с котлетой и делайте со мной что хотите - тут же оживился Миша.

Люция поставила перед юношей тарелку с ужином и пока Миша с аппетитом поглощал его, рассказала историю одного интересного процесса:

- Это случилось сразу после очередной охоты на ведьм. В канцелярии рассматривалось дело некого графа из довольно известной в священной римской империи фамилии. Граф этот получал немалые доходы от развития почтового дела и решил добиться полного контроля над почтой во всей империи. Где-то ему удалось достичь результата влиянием и титулами, где-то деньгами, где-то и вовсе без усилий, но в одном из крупных центров он натолкнулся на серьезное сопротивление. Владелица местной почтовой службы, девушка простая, но неглупая, наотрез отказалась продавать фамильное дело. Начались судебные тяжбы. Они грозили затянуться на долгие десятилетия и тогда наш душка граф решил разобраться с конкуренткой при помощи местного инквизитора. За небольшую сумму была нанята монахиня. Она дала необходимые показания. Конкурентку графа обвинили в связях с дьяволом и бросили в тюрьму. Там в течение долгих месяцев её пытали и наконец превратив в бесформенный кусок плоти сожгли на костре. Душка граф ни в чем таком участия не принимал, на допросы не ходил, на казни не присутствовал. Он заполучил желаемый кусок и вошел в историю, как реформатор европейской почтовой службы. После смерти граф разумеется попал к нам. Не смотря на титулы он предстал перед секретарем отдела по религиозному мракобесию босиком и в мятых подштанниках. Я тогда только начала работать и участвовала в этом процессе стенографисткой. Граф был редким трусом и фанфароном. Сначала он насмехался, отнекивался и даже угрожал расправами, но как только ему отчетливо дали понять куда он попал, сразу притих и дрожал, как осиновый лист. Вопрос заключался в том куда отправлять? То ли в четвертый, за стяжательство и жадность, то ли в седьмой за убийство. В четвертом можно сравнительно беспечно провести время на товарной станции в самом сердце пламенеющих пустошей. Жара пятьдесят, погрузка-разгрузка булыжника, 6 часа на сон, стакан воды в день. В седьмом же графу пришлось бы туго. В нижних кругах трудотерапия предусмотрена не для всех. Там мучают ради удовольствия. Наш граф сильно напустил в подштанники и молил на коленях о четвертом. Вопрос несколько лет оставался открытым. Не хватало какого-то решающего фактора. Тогда Корнелий, он в тот момент присматривал за очередным инквизиторским процессом в Швабии, внезапно явился с докладом и убедил всех, что после перехода почтовой службы под руководство графа, а то есть полной централизации почты, произошел резкий скачек в развитие промышленности, наметились первые тенденции к предстоящей индустриальной революции, в общем бла-бла-бла. Я в этом плохо понимаю. Суть в том, что наш граф принес немало пользы европейской цивилизации. Вопрос был решен немедленно. Пока граф горланил какие-то похабные частушки, его осудили и отправили в четвертый на вечное поселение.

- Интересная история. Спасибо за ужин, Люция, но мне пора. - сказал Миша и собрался уходить.
- Погодите же! - взмолилась Люция - Нельзя же быть таким невнимательным! Вы не дослушали до конца!
— Разве еще не всё? - устало спросил Миша.
— Нет! - резко ответила Люция - Не всё! Дело в том что зверски замученная в подвалах инквизиции девушка была сестрой Корнелия. А вы говорите, молодые, энергичные!
— По-моему это глупо. Надо было упечь графа в седьмой! - бросил Миша небрежно и отправился спать.

Он бесконечно устал, тут же рухнул на стальную кровать с жестким, как доска матрасом и не раздеваясь уснул. Поначалу его сон был поверхностным и беспокойным. Мысли о Юленьке тревожили его. Они рассыпались на мириады мелких сверкающих частиц, образовывали невероятные хороводы, превращались одна в другую и неизменно приходили к одной единственной вожделенной цели «она будет моей». Юноша проснулся и посмотрел на часы. Была полночь. Он разделся и долго ворочался, пытаясь соскочить с опасной бритвы полудремы. Наконец он притих и провалился в глубокий, здоровый сон. Наступило чистое, безмятежное забвение, серое и бескрайнее словно пропасть наполненная густым как молоко туманом. До утра ничто больше не тревожило его.

III

Следующий день подкинул Мише такой объем работы, что он даже не успел выпить утренний кофе и поболтать с канцелярской братией. Миша носился как угорелый, летал по этажам с резолюциями, координировал работу водителей и грузчиков, и даже сам грузил фуры. Переезд должен был завершиться через две недели и юноша выбивался из сил, чтобы не нарушить графика. Как только начался обеденный перерыв, Миша подошел к столу Лидии Петровны:

- Лидия Петровна, я на прошлой неделе взял для вас пачку титульной бумаги у Юленьки из снабжения, да позабыл отдать. Вот. Все как вы просили. Формат А4, с черным гербом.
- Спасибо Мишенька, - Лидия Петровна, подняла голову от документов, сняла очки и сказала - Вы бы поосторожнее с этой Юленькой. Она ведьма молодая, амбициозная. Как бы чего не вышло.
- Что вы Лидия Петровна, она чудо! У нас дружеские отношения - соврал Миша и перешел к главной цели своей беседы - Лидия Петровна, скажите вы с Семеном Волоаковичем из отдела кадров знакомы?
- Мишенька, дорогой - сказала Лидия Петровна и откинулась на спинку стула - Я работаю в аду уже 397 лет. Семен Волоакович около двух тысяч и это только в отделе кадров. В канцелярии он с незапамятных времен. Конечно мы знакомы! В аду все друг с другом знакомы!
- Лидия Петровна - доверительно сказал Миша, не уловив сарказма -, я хотел бы попасть к Семену Волоаковичу на прием. Как вы считаете можно это устроить?
- Смотря с каким вопросом - ответила Лидия Петровна.
- Хочу узнать кое-что из своего личного дела.
- Да вы с ума сошли! - воскликнула Лидия Петровна.
- А что такого? - наивно спросил Миша.
- Даже не думайте об этом! Семен Волоакович шуток не любит!
- Но от этого зависят мои жизнь и смерть! - воскликнул Миша.
- Смешной вы Миша - сказала Лидия Петровна, надела очки и принялась за работу - Ваши жизнь и смерть уже ни от чего не зависят. Их больше не существует.
- Я всю эту философию не понимаю, - сказал Миша - На следующей неделе, обещаю вам новенький дырокол и десяток перьев. Вам какие, сирина или гарпии?
- Сирина, пожалуйста. Гарпию не люблю. Жестковаты и пачкают.
- Тогда, умоляю, Лидия Петровна, уговорите Семена Волоаковича меня принять! Сегодня же!
Старая ведьма посмотрела на юношу и назидательно, словно опытный преподаватель, сказала:
- Миша, я сделаю это ради нашей дружбы, но запомните, ничего хорошего из вашей затеи не выйдет.
- Спасибо, дорогая Лидия Петровна! Спасибо! - воскликнул Миша. - Я уверен - всё будет хорошо!

Миша ожесточенно бросился в пучину работы и время полетело быстрее адских пегасов. Он работал так словно боялся чего-либо не успеть, словно бы в аду для любого занятия не была предоставлена целая вечность. Молодые бесы смотрели на него с нескрываемым презрением, но Миша не замечал этого. Он как загнанный зверь мчался по коридорам времени, чтобы узнать правду о себе.

После окончания смены он собрался с духом и вопреки предостережениям Юленьки и Лидии Петровны, сделал шаг, представлявшийся ему единственно возможным. Прием был назначен на шесть. Миша поднялся этажом выше, разгладил кудрявую шевелюру, заправил гавайскую рубаху в шорты и постучал в дверь с табличкой "Семен Волоакович Винный нач. отдела кадров". Ответа не последовало. Миша осторожно приоткрыл дверь. Семен Волоакович сидел за столом, закинув черные перепончатые крылья за спинку стула, хвост его крепко сжимал руку секретарши. Она стояла перед ним обнаженная и бесконечно испуганная.

- Верочка, сколько раз я должен повторять - ключ от кабинета в конце смены должен быть у вахтера. - флегматично выговаривал секретарше Семен Волоакович - Не у вас в сумочке, не в двери, не у меня на столе, а у вахтера. И кабинет должен быть заперт.
- Я не специально - всхлипывала Верочка. - Я допоздна осталась, уборку делала. Семен Волоакович, я старалась, а потом ключ в двери забыла.
- Мне, Верочка, наплевать на ваши старания! - произнес демон и принялся листать какие-то документы - Я вас в следующий раз на части разорву, ясно? А сейчас оденьтесь, идите домой и завтра возьмите один день за свой счет. На вас лица нет.
Семен Волоакович резко отдернул хвост, Верочка пошатнулась, схватила одежду и бросилась вон. Она так ловко нырнула между юношей и приоткрытой дверью, что Миша ощутил лишь легкий ветерок и сладковатый аромат её духов.

- Входите молодой человек - простонал заунывно бес. - И дверь прикройте, а то черт знает что такое! Вторые сутки всё нараспашку! Не отдел кадров, а проходная!

Начальник отдела кадров был совсем не похож на демона. Кто бы мог подумать, что в бешенстве он способен испепелить дотла или откусить голову. Чтобы не вызывать лишнего резонанса среди неподготовленных посетителей Семен Волоакович принимал облик максимально приближенный к человеческому. У него была всего одна вполне опрятная старческая голова, две руки и две ноги. Лишь огромные перепончатые крылья, да мохнатый хвост напоминали об истинном его обличии. Миша догадался, что дела обстоят не самым лучшим образом. Демон находился в крайне скверном расположении духа. Юноша вошел, тихо прикрыл дверь и встал напротив Семена Волоаковича, как раз в том месте, где только что рыдала секретарша Верочка. Стула демон не предложил.

- Имя и что у вас? - произнес демон, не глядя на юношу и продолжил изучать папку, лежавшую перед ним на зеленом сукне стола.
- Мишей звать. Я из транспортного - промямлил Миша и сдулся.

Возникла неприятная пауза.

- Так что у вас! - простонал демон и с грохотом захлопнул хвостом дверь шкафчика с документами.
- Семен Волоакович, я к вам по личному. Мне бы на свое дело взглянуть. Я уже год как проклятый в транспортном и все в полусознательных. Мне бы только понять за что меня сюда! А там я такие результаты дам, такие дела во славу ада... - Миша мощно стартовал, но потом забуксовал и умолк.

Демон изумленно поднял взгляд, осмотрел Мишу с ног до головы, расправил крылья и казалось собрался разорвать наглеца в клочья. К счастью этого не произошло. Раздался хохот - тонкий и манерный, такой каким бывает смех короля над шутовскими проделками. Юноша не мог понять, хохочет демон от чистого сердца или этот спектакль предвещает крупные неприятности.

- Давно меня так не смешили, молодой человек! - сказал демон немного успокоившись - Как, то бишь вас зовут?
— Миша.
— Мишель значит - добродушно сказал демон - Во-первых, Мишель, вы либо сумасшедший, либо шут, либо шпион. Информация такого рода закрыта даже для чинов много выше моего. Во-вторых я обязан доложить о вашем поступке куда следует.

Семен Волоакович многозначительно ткнул хвостом в потолок, но Миша не понял этого жеста и запинаясь спросил:
— А куда следует?
— Следует начальству и в отдел безопасности. Ваша просьба, молодой человек, рассматривается, как саботаж и даже более того, как шпионаж. У адского руководства немало врагов! Кто дает гарантию, что вы на них не работаете?
— Семен Волоакович, честное слово, я не шпион - взмолился Миша.
— Хорошо, допустим я вам верю, но я начальник отдела кадров, а не сотрудник безопасности. Одной моей веры мало!
— Что же делать? - спросил Миша.
— Ждать неприятностей, молодой человек - ответил демон - Вы неплохой работник. Перспективный. Мне не хотелось бы портить вашу репутацию. Но если я не доложу о вашем посещении, то за меня это сделают другие и тогда дело может принять неожиданный оборот.

Семен Волоакович достал пачку с таблетками, плеснул в кружку воды из графина в виде черепа, принял две таблетки и запил их водой.
— Сердце пошаливает. - извиняясь сказал демон - Ваша задача, Мишель, прилежно трудиться и тогда вы обязательно выберетесь из полусознательных. Дисциплина, спокойствие и труд. Вот ваши помощники. А пока готовьтесь к встрече с сотрудниками службы безопасности и мой вам совет, не вздумайте играть с ними в прятки.
— Семен Волоакович, меня что же, сошлют в нижние круги? - промямлил Миша.
— Не говорите глупости, молодой человек. - ответил демон и вновь принялся листать какие-то бумаги. - Побеседуем мирно, по-семейному. А сейчас идите. Прием закончен!

Семен Волоакович обошелся с Мишей на первый взгляд официально и даже надменно, однако юноша чувствовал, что в словах старого демона была дружеская ирония и даже некое подобие отеческого участие.

- Ну и денек, ну и денек. - прошептал демон и прихватил хвостом юношу, когда тот уже стоял в дверях. - Молодой человек, раз уж завтра вам предстоит тяжелый день, сегодня рекомендую - развейтесь, сходите в музей. Там чудесная экспозиция Гойя. И передавайте Лидии Петровне нижайший поклон.

Миша вышел из кабинета и посмотрел на часы. Смена 10 минут как закончилась. «А почему бы нет?» - подумал он и стрелой полетел по лестницам, в надежде перехватить Юленьку в гардеробе или на проходной. Еще мгновение и юноша не застал бы её. Она уже сдала ключи и направлялась к выходу.

- Юля, погоди! - крикнул он едва увидев в конце коридора белокурые локоны ведьмы.
- Миша? Ты чего это? - удивленно спросила она.
- Пойдем в музей, а? - сказал он переводя дыхание - Там говорят чудесная выставка.
- Иногда ты меня удивляешь! - задумчиво сказала ведьма - Да, я видела афишу. Если тебе нравится Гойя, то ты начинаешь нравиться мне. Пойдем.

Никакого другого городского транспорта кроме общественного в аду не существовало. Из общественного единственным был трамвай. Рельсы для трамвайных путей выплавляли из специальной стали, которую закалял своим огненным дыханием дракон Изиль. Дракон не являлся адским существом. Он работал по договоренности и брал с казначея Дита прилично - чистейшим золотом и девственницами. Шпалы из изильской бледной стали никогда не ржавели и не нагревались. Музей находился неподалеку. Миша и Юленька проехали две остановки, затем свернули в переулок и пошли пешком. Погода стояла по адским меркам чудесная. Плюс сорок пять, солнечно, местами небольшие подземные толчки. Улицы были переполнены служащими спешившими домой после рабочей смены, однако тот небольшой переулок что отделял трамвайную остановку от музея был пуст. Лишь старый черт дворник лениво скреб граблями по горячему песку, да чертенок гимназист сидел на обочине и ковырялся в ранце. Юленька шла не спеша, она была в отличном настроении, широко размахивала сумочкой и загребала песок туфлями. Наконец она сняла туфли и пошла босиком.

- Миша, только ты не обижайся. У меня назначена встреча и весь музей мы осмотреть не успеем. Глянем на работы Гойя и назад.
- Да, конечно. Как скажешь. Встреча деловая? - спросил с надеждой Миша.
- Нет. Личная. - невозмутимо ответила Юленька.

Миша плелся рядом и с тоской посматривал на ведьму. Его мучили приступы ревности. "Она сказала личная! Она сказала мне личная! - кричало его задетое самолюбие - Ей совершенно меня не жаль! Сейчас она отправится за город со своим ухажером и будет развлекаться до утра, а я так и останусь бродить по музеям! Тряпка! Тряпка! Надо действовать!" Однако прикоснуться к Юленьке он не смел. Юноша боялся близости. После первого поцелуя эта ведьма должна будет принадлежать только ему и никому больше, и если этого не произойдет, то худшей пытки для юношеского самолюбия не найдется во всех девяти кругах ада.

Юленька оказалась знатоком жизни и творчества Гойя. Она в подробностях рассказала Мише об истории возникновения картин близнецов "обнаженной и одетой Махи", о безумном романе Гойя и герцогини Альбы, о диком нраве возлюбленной художника, о жестоких душевных страданиях Гойя - сына простого мастерового, о его полном бессилии перед образом жизни распутной аристократки, наконец о размолвке и скорой смерти герцогини, которая смешала ядовитые краски художника с вином и выпила отраву. Юленька была прекрасной рассказчицей. Она настолько живо передала все подробности этой трагической истории, что Миша невольно провел параллели.

— Вот и я так же! Вот и ты со мной, как она с этим Гойей! - заявил он.
- Не говори глупостей. Он гений, она герцогиня, а мы с тобой простые канцелярские служащие. - спокойно ответила ведьма. - К тому же мы в аду, а не на Земле. Здесь не до романов. Работать надо.
- Юль, я был у Семена Волоаковича. - вдруг сознался Миша.
- Это еще зачем? - спросила Юленька.
- Хотел узнать что в моем личном деле. - насупившись ответил Миша.
- Миша, ты придурок - разозлилась Юленька - Ты мне сейчас всё настроение испортил! Я же тебя нормальным адским языком предупредила, к Семену Волоаковичу не ходить! Хорошо что он тебя на месте не разорвал.
— Он нормальный старик. Не понимаю почему его боятся! - робко возразил Миша.
— Нормальный старик! - воскликнула Юленька - Ты хоть понимаешь какие у тебя будут неприятности?
- Понимаю - ответил Миша, хотя не имел ни малейшего представления о том что его ждет. - Но я должен узнать кто я! Пока я полусознательный мне житья не будет. Я как недоделанный какой-то! Я равным быть хочу!
- Миша, Мишенька, что ты несешь - Юленька остановилась и кричала на юношу словно мать на сорванца сына - Каким равным! Кто недоделанный? Откуда ты взял этот бред? Миша, ты отдаешь себе отчет, что ты все это выдумал?! Выдумал и теперь творишь какие-то невероятные глупости находясь под воздействием своих выдумок!
- Я узнаю кто я - настаивал Миша - а потом ты будешь моей! Я люблю тебя!
- Да что же ты за кретин такой! - закричала Юленька - Я один раз в шутку погладила тебя и ты взбесился! Да это же смешно! У меня с каждым вторым такие отношения! Я ведьма! Я мужиков люблю, понимаешь? Всяких! С рогами, копытами, хвостами или без!
- Но если я стану сознательным, то ты будешь любить только меня! - не сдавался Миша.
- Ладно, пойдём Гойя смотреть. Жених хренов! - сказала Юленька, одела туфли, зажала сумочку под мышкой и стремительной деловой походкой направилась к музею.

Музей находился в здании, построенном по проекту Джакомо Кваренги в 1824-м году. Заказ поступил от предыдущего мэра Дита. В здании планировалось разместить корабельные мастерские, но проект по строительству адского флота был быстро похоронен. Природные водоемы ада можно пересчитать по пальцам, к тому же морские бесы оказались крайне недисциплинированными тварями. Вместо мастерских было решено открыть музей и большинство помещений сразу же отвели под выставки и экспозиции. Здание стояло на высоком стилобате черного гранита и было опоясано колоннадой из гранатового мрамора, добываемого в пламенеющих пустошах четвертого круга. У главного входа, куда вели тридцать широких ступеней, на каменных пьедесталах стояли статуи двух псов, Гарма и Цербера. Они олицетворяли собой закон и порядок средних кругов. Нижние круги в шутку говорили, что верхи воняют псиной, а дракон Изиль вполне серьезно недоумевал, как можно было выбрать в качестве эмблемы такое неблагородное животное. В дверях словно часовой стоял черт-контроллер. Он был настолько важный и суровый, что больше походил на демона из личной охраны Сатаны. Юленька и Миша вежливо поздоровались, заплатили по два сатана за вход и отправились прямиком к экспозиции Гойя.

В музее почти не было посетителей. Какой же нормальный бес попрется после работы в музей? Стояла такая тишина, что её страшно было нарушить даже шелестом одежды. Осторожные шаги Миши и Юленьки разбегались гулким эхом по пустым залам. В тусклом свете ламп располагавшихся под высокими потолками медленно оседала пыль. Лампы едва освещали древние потрескавшиеся полотна Тициана, Боттичелли, Рафаэля. Молодые люди шли мимо коллекции эпохи возрождения и словно зачарованные смотрели на работы великих мастеров.
- Это что же, они все в ад угодили? - прошептал Миша.
- Не все, но многие. Особенно из эпохи возрождения. - так же шепотом ответила Юленька - Тогда им покровительствовал сам Сатана. Позднее его железная хватка ослабла и делами живописцев занялись в раю.
- Так здесь из рая тоже есть? - не унимался Миша.
- Да, но для этого надо специальное разрешение. Автор должен пройти комиссию по адской культуре. Не всем удается - ответила Юленька.
- А кому удалось?
- Шагалу например. Недавно приезжал. Уехал невероятно довольный!

Переходы между залами были увешаны плотными бархатными портьерами настолько глубокого черного цвета, что казалось в них плещется грозовая синева. Они были перехвачены золотыми подхватами, закрепленными на крюках вбитых над дверными косяками. Юленька и Миша осторожно, словно в страхе спугнуть величественную тишину музея, продвигались вперед. Часть переходов была заперта и тогда молодые люди, словно затерянные в огромном лабиринте, поворачивали в неизвестном направлении, долго бродили в поисках указателей, возвращались в предыдущие залы, но всё же постепенно приближались к цели.

В одной из зал они встретили пожилого беса. Он был одет в черный сюртук в стиле "инкруаябль" с гигантским воротником приправленным не менее внушительным галстуком. Седые волосы его были аккуратно уложены на прямой пробор и великолепно гармонировали с белоснежной сорочкой. Штанов на бесе не было. Из под сюртука торчали козлиные ноги. Бес двигался между картинами как можно осторожнее, стараясь не цокать копытами по полу, выложенному затейливыми мозаиками в духе сюрреализма. Юленька и Миша хотели было проскользнуть мимо, но в тот момент когда они уже стояли на пороге следующей залы, бес не оборачиваясь произнес:

- Молодые люди, прошу вас, помогите мне. Я где-то оставил свой лорнет. Кто автор этих полотен?
- Магритт. - тут же ответила Юленька.
- Магритт? - задумчиво спросил бес - И в каком же году он изволил попасть в ад?
- Он умер в 1967-м.
- Ах, он из молодых! Большое спасибо. - бес повернулся и добродушно произнес - Разрешите представиться Лофарий Хлебников. Бес пятого порядка. Ныне нахожусь в бессрочном отпуске по состоянию здоровья
- Очень приятно, ведьма Юля. Служу в канцелярии.
- Миша. - буркнул недовольно Миша.
- Молодые люди - вежливо спросил козлоногий - Если вас не затруднит, подскажите пожалуйста, как мне пройти в залы с раннехристианскими византийскими фресками?
- Судя по указателям - ответила Юленька - Вам нужно в том же направлении что и нам. Это недалеко от экспозиции Гойя.
- Вы идете смотреть Гойя? - удивленно сказал бес - Восхитительно! В вашем возрасте я интересовался разве что изображениями на игральных картах. В таком случае и я взгляну на Гойя. Более того, если вы примите меня в свою компанию, то я открою вам один секрет, касающийся герцогини Альбы. Обещаю!

Миша надеялся провести время наедине с Юленькой и потому присутствие старого беса его сильно огорчило. Он хотел было возразить, но постеснялся, насупился и в очередной раз возненавидел себя за нерешительность. Юленька была в восторге! Она с нетерпением ждала рассказа о неизвестных подробностях из жизни художника. Козлоногий заложил руки за спину и компания двинулась в путь.

- Но для начала, чтобы не скучать в дороге, я расскажу историю моей молодости. Историю любви. - сказал козлоногий.
- Разве в аду есть любовь? - спросила Юленька.
- Любовь есть всюду, уважаемая ведьма. - невозмутимо ответил бес и начал рассказ - Это было очень давно. В те времена когда ад и рай находились на пороге гражданской войны. Вы изучали историю ада?
- Да - как прилежная ученица выпалила Юленька - Война началась в 301-м от рождества Назарейца.
- Совершенно верно - подтвердил бес - в раю пошли какие-то перестановки, полетели головы, была выбрана новая стратегия на ближайшую тысячу лет, а в аду губернатором объединенных кругов был молодой и амбициозный Сатана. Он многое считал недопустимым, особенно анти-адскую пропаганду на Земле, которая неофициально поддерживали высокопоставленные райские чины. Войну как вы знаете, мы проиграли. Совсем недавно было подписано перемирие на весьма невыгодных для нас условиях. После его подписания ад разделили на три автономные территории. Верхние, средние и нижние круги. В каждом из них райских наблюдателей, как сельдей с бочке. Сатана по прежнему является губернатором объединенных кругов, но на самом деле в его юрисдикцию входят только нижние три. Средние находятся в политическом хаосе. Наш мэр большой либерал, а либерализм в аду не самая удачная доктрина. Мы заигрываем с раем и многим это не по душе. Верхние формально остаются адом, но там правит райский ставленник и жизнь наверху далека от наших суровых реалий. Впрочем довольно о политике. История моей любви началась за два года до войны, в 299- году от рождества назаретянина. Я был тогда молодым бесом и прожигал жизнь в лучших притонах Земли. Это сейчас мы тихо сидим в аду и не суем нос в земные дела, а в те далекие времена наш брат гулял по всей Земле от Великой стены до ворот Рима. Тем летом я отправился по делу небольшого долга в Антиохию, одну из многих что процветали на ближнем востоке. Я должен был забрать небольшую сумму у тамошнего жреца. Он сел играть с моим товарищем в кости, да продулся. Долг как известно, платежом красен, но хитрый жрец никак не хотел расставаться с деньгами. Во время игры он незаметно срезал волос с хвоста моего товарища, воспользовался защитным заклинанием и сбежал. Однако нас бесов много! Люди всегда наивно считали, что искуситель на всех один, а нас тем временем легионы. Возможно нас даже больше чем людей.

Я прибыл в Антиохию рано утром. Было еще совсем прохладно. В садах неуверенно щебетали птицы, по пустынным узким улочкам лениво бродили коты, ящерицы выбирали места погорячее и готовились основательно прогреть свою ледяную кровь. Чрезмерное внимание к моей скромной персоне было бы лишним. Я переоделся бродячим торговцем и отправился к дому жреца. Дом погруженный в крепкий утренний сон безмолвствовал. Я уселся в дорожную пыль и стал ждать. Меня дважды сморило в сон прежде чем ставни на втором этаже отворились и случилось то, что заставило меня забыть о цели своего приезда. В окне появилась невероятной красоты девица. Её ярко рыжие волосы горели в лучах рассвета словно искры извергающейся Геклы. Девица была молода, крепка и даже немного грубовата, но зачем молодому, предприимчивому и нахальному бесу экзальтированные неженки. Их в аду предостаточно. Словом я полюбил!

Завести знакомство для беса дело пустячное. Тремя днями позже мы резвились в полях за городом, а через неделю она объявила отцу, что намерена выйти замуж. Я мало что понимал в людских законах. Знал только что буду с ней пока любовь не иссякнет, а земная любовь знаете ли, имеет такое свойство. О долге её отца я разумеется не вспоминал. О товарище своем тоже. Так мы и жили в похоти и согласии два с лишним года, пока однажды из ада не пришла повестка. Счастье кончилось. Началась война. Моей Марине, так её звали, я сказал что вынужден по семейным делам отбыть на родину и отправился прямиком в адское пекло.

Как известно райские и адские существа бессмертны и пребывание, как в раю, так и в аду бесконечно, но есть один фокус. Когда добро и зло находятся в близком контакте, наступает так называемый «момент истины» и обе сущности превращаются в поток заряженных частиц. Да что я вам повторяю прописные истины! Об этом каждый бесенок знает! Война между раем и адом была в прямом смысле самоубийством! Никаких реальных столкновений быть не могло. Никто не хотел рассыпаться на атомы. Блиц, который планировали высшие чины не удался и началась затяжная стратегическая возня, полная обоюдного саботажа, информационных атак и удаленной борьбы за влияние на Земле.

Я вернулся с фронта через год на трехдневную побывку, но свою рыжую не застал. Оказалось, что старый дурак жрец случайно сжег оберег и мой товарищ не замедлил явиться за долгом. Он тоже приударил за рыжей, однако получил отказ. Тогда он осерчал, что часто бывает с бесами и стал совращать её всеми доступными адскому выродку способами. Являлся ей то голубем, то драконом, морочил видениями, насылал сглаз и даже намеревался при помощи местных домовых спалить её жилище. В результате со страху, а может по глупости, она уверовала в назарейца и приняла крещение, что по тем временам было крайне неосмотрительно. Назарейца считали кем-то вроде изгоя, а последователей его придурковатыми. Папа жрец был просто вне себя от ярости и вышвырнул мою рыжую из дома. Она жила в полях, на некогда облюбованных нами местах, а потом была схвачена и казнена за распространение христианской веры. Говорят, прежде чем отрубить голову, её долго пытали. Ей не было 18-ти. Мой товарищ тем временем выбил долг и в качестве наказания отправил жреца в ад. Вспорол ему брюхо вилами. Словом я приехал на пепелище!

- И что же вы, с тех пор больше с ней не виделись? - спросил Миша, согнувшись в три погибели, чтобы быть поближе к бесу, голос которого был едва слышен.
- Юноша, вы в своем уме? - удивленно спросил бес - Я же сказал она приняла мученическую смерть во имя назарейца. Она христианская святая! Как только мы встанем друг к другу ближе чем на пол метра, мы в виде протонов полетим в бескрайний космос! Понимаете?
- Кошмар! Как же вы так спокойно об этом говорите! - воскликнул Миша и его голос эхом разошелся по залам.
— А как ещё говорить о том чего не вернуть? - спросил козлоногий и печально вздохнул.
- Но вы хотя бы отомстили товарищу? - не унимался Миша.
— Я был молод, горяч. Как же не отомстить? Отомстил! - печально ответил бес - Да разве месть сладка?
— Не просто месть, а справедливое возмездие! - возразил Миша - Мерзавцев необходимо наказывать!
— Вы так считаете? - горько усмехнувшись спросил бес.
— Убежден! - грубо ответил Миша.
— А кому, позвольте, решать кто мерзавец, а кто нет? - спросил бес.
- Вот, Миша, мы и пришли - вмешалась Юленька, чтобы одернуть юношу, который с присущим ему пафосом принялся рассуждать о справедливости.
- Давайте взглянем на последнее полотно мастера. - сказал козлоногий - Я обещал открыть вам небольшой секрет. Сейчас самое время.

Миша, Юленька и козлоногий подошли к картине. Полотно датировалось 1851 годом, но Юленька уверяла, что это ошибка и автор закончил картину практически сразу после смерти. На картине в присущих Гойя-портретисту манерах была изображена дама средних лет с бокалом вина в руке. Слева висела табличка с названием "Герцогиня Альба. Последний бокал. Франциск Гойа. 1851."

- Я хорошо знал герцогиню. Мы были близкими друзьями. Истинно говорю - едва слышно прошептал старый бес - она не принимала яд. Её отравили.
— Кто же? - с ехидством спросил Миша.
— Одна весьма почтенная дама. Настолько высокопоставленная, что я не имею права произносить её имя.
— Ну вот! Получается вы нас обманули. Секрет так и остался секретом! - раздраженно сказал Миша.
— С ума сойти! - сказала Юленька - Я догадываюсь кто мог это сделать! Это...
— Тссс, юная ведьма - перебил её бес - Я знал, что молодых людей, которые в наш беспокойный век идут смотреть картины Гойя, заинтересуют такие подробности, но умоляю вас, тише. Даже у стен есть уши!
- Извините пожалуйста уважаемый Лофарий. Молчу. - сказала Юленька.
— А по мне, так хоть бы она и сама отравилась. Какая разница?! - раздраженно сказал Миша.

Он обнаружил что время отведенное на свидание с Юленькой было безжалостно украдено рассказом старого беса и вновь разозлился.

— Миша ты же проводишь меня до выхода? - спросила Юленька.
— Да, конечно - угрюмо ответил юноша.
- Всего вам хорошего молодые люди. Спасибо за компанию! - попрощался бес.
— До встречи, Лофарий - сказала Юленька и незаметно дернула Мишу за рукав.

Миша упрямо молчал. Тогда Юленька схватила его за руку и потащила к выходу. Козлоногий вздохнул, с улыбкой посмотрел на молодых людей и отправился в полутьму зала раннехристианской византийской живописи.

В аду темнело стремительно. У выхода Юленька спешно поцеловала Мишу в щеку и помчалась по ступеням. В тот же миг некто на гнедом пегасе вынырнул из темноты адской ночи, подхватил ведьму и унес её в неизвестном направлении. Миша не успел рассмотреть его лица, скрытого огромным черным капюшоном. Юноша был бессилен перед обстоятельствами. "Кто он? - размышлял Миша по пути к остановке - Если это высокопоставленный демон, а обычные бесы на пегасах не летают, то нечего с ним тягаться! Вот стану сознательным, тогда посмотрим кто кого! Времени у меня целая вечность! Я в аду и это обнадеживает!"

Наконец пришел трамвай. Юноша сосредоточенный на своих размышлениях, едва не пропустил его. Он вскочил на подножку уходящего вагона и ещё раз бросил взгляд в бездонный колодец черного неба. Ему показалось, что где-то высоко над крышами развиваются на ветру белоснежные кудри его возлюбленной. Он зло сощурился, словно бы решил взглядом покарать неизвестного обидчика и наконец резко оттолкнувшись от поручней влетел в вагон.

Старый трамвай сильно мотало. Кондуктор дремал, пассажиров было немного. Глядя на монотонно убегающие из под колес рельсы Миша вдруг почувствовал, что чертовски устал, глаза его стали слезиться, он сел, уткнулся головой в стекло и засыпая вспомнил поход в музей. "Гойя, козлоногий, святая! Полный бред! Приеду, выпью чаю и спать.»

IV

В коридоре возле ящиков со столярными инструментами лежала газета «Трудовой Дит». На первой странице под заголовком «Процесс века» красовалось огромное фото дитского зала судебных заседаний. На прошлой неделе закончился громкий процесс над группой пилигримов, которые нелегально возвращали на Землю отбывающих наказание грешников. Впервые на след этой банды напали в конце 19-го века, когда из Дита исчез целый ряд бывших функционеров ордена Иезуитов. Сбежавшие не представляли опасности. В нижних кругах отбывали наказание многим более опасные преступники. Происшествию не придали особого значения, провели ряд формальных мероприятий по безопасности и захлопнули папку. Однако, в 1939-м, когда в срочном порядке была собрана специальная райская комиссия по делам военных преступлений, адскому руководству был задан непростой вопрос «каким образом эти души попали на Землю?». Адские службисты кинулись искать виновных, отправили в каменоломни нескольких высокопоставленных демонов, однако вразумительно ответить на вопрос не смогли. Началось расследование длинной в пол века. И вот наконец, несколько лет назад благодаря широкой сети агентов удалось выйти на группу пилигримов. Под видом попрошаек, уличных актеров, проституток и прочего сброда они вербовали служащих канцелярии для того чтобы получить доступ к личным делам грешников. Главарей банды к сожалению поймать не удалось. На скамью подсудимых сели два чертенка седьмого порядка и один пилигрим. Никто из обвиняемых не подозревал, что их «благая» деятельность может обернуться такими глобальными катастрофами, какие пережила Земля в первой половине 20-го века. Прокурор доступно растолковал присяжным почему нелегальная отправка душ на Землю столь опасна и последствия её непредсказуемы. Рассказал, что души попавшие в ад за невинные шалости в одной эпохе могут совершить немыслимые по тяжести преступления в другой. Напомнил об элементарных законах временной психологической несовместимости, которые обязан знать каждый служащий даже самой захудалой станции перерождения. Присяжные возмущенно поохали, судья вынес приговор и компанию отправили в девятый на вечное поселение.

Миша проснулся, умылся, на выходе из уборной прихватил газету, стремительно ворвался на кухню, пожелал всем доброго утра, не менее стремительно съел бутерброд, пролистывая последние новости и наконец так же стремительно умчался на работу. План горел, грузчики филонили, начальник отдела отдувался на планерке. Не успел Миша отправить первую машину с очередной порцией макулатуры, как в небе раздалось ржание пегасов и возле транспортного цеха приземлились двое. Первый был бесом в обличии старика иссохшегося и высоченного, как каланча, второй молодой с вытянутым змееподобным лицом и клубком шипящих аспидов вместо волос. Оба были в мундирах адской службы безопасности. Бесы прошли в контору, не обращая внимания на поклоны и приветствия, а через несколько минут в дверном проеме показался шеф и жестами позвал Мишу внутрь. Этот старый видавший виды бес четвертого порядка был явно напуган.
- Что вы еще натворили? - прошептал он и махнул рукой в сторону двери - Идите, вас ждут.
В конторе стояла зловещая тишина. Все были увлечены работой и даже молодые черти низших порядков, болтавшие обычно без умолку, чтобы хоть как-то избавиться от безжалостной канцелярской скуки, теперь уставились в документы и боялись поднять голову. Миша вошел в кабинет.

- Доброе утро, молодой человек - вежливо сказал старый бес - Присаживайтесь.

Миша понял, что наступили те неприятности о которых его предупреждала Юленька, Лидия Ивановна и Семен Волоакович. Он сел и покороно опустил голову.

- Молодой человек, вчера вы были на приеме у начальника отдела кадров Семена Волоаковича Винного. Так ли это? - задал вопрос старый бес и кивнул в сторону Семена Волоаковича. Начальник отдела кадров сидел в дальнем углу и просматривал «Трудовой Дит».
— Так. - сказал Миша.
- Очень хорошо - одобрительно сказал бес - Отвечайте коротко, четко и только по существу. С какой целью вы пришли на прием?
- Я хотел узнать подробности своего личного дела. - подняв голову смело ответил Миша.
Змееподобный бес, который стоял спиной к Мише и смотрел в окно, медленно повернулся, высунул раздвоенный язык и хищно прошипел:
- Честный. И наглый!
- Погоди, Нагон Форкьевич! - одернул его старый бес. - Молодой человек, зачем вам потребовалось ваше личное дело?
- Я хочу знать за что попал в ад. Я не хочу быть полусознательным. - ответил Миша и вновь уставился в пол, как провинившийся ученик.
- Прекрасно и главное искренне. - дружелюбно заметил старый бес - Это сильно облегчает нашу задачу и ваше положение.
В этот момент Семен Волоакович оторвал взгляд от газеты и словно к старому товарищу обратился к змееподобному:
— Нагон Форкьевич, друг любезный, отойди-ка от окна. Ничего не вижу. Совсем зрение ослабло!

Нагон покорно исполнил просьбу. Миша заметил, что оба службиста смотрят на Семена Волоаковича с уважением и даже опаской. Это немного успокоило юношу. Он хорошо помнил, как волокли через всю канцелярию того хулиганистого чертенка и надеялся, что Семен Волоакович не допустит худшего.

— Молодой человек, - продолжил старый бес - данные отдела кадров засекречены не для того чтобы препятствовать вашей карьере, а как раз наоборот, чтобы предотвратить падение в окончательную бессознательность.
- Сучоныш, это тебе не кофе без сахара трескать! Понты кончились! Еще раз сунешь нос в отдел кадров, я тебе такую горечь покажу, завоешь! В репликаторы отправлю! - прошипел Нагон, затем стремительно подошел к Мише и склонился над ним. Аспиды на голове демона заволновались и сделали несколько коротких бросков в направлении юноши - Знаешь что такое репликатор?
- Нет - прошептал перепуганный Миша.
- Нагон Форкьевич, я тебя прошу. Прекрати. Давай всё решим тихо, по-семейному. - вмешался Семен Волоакович
- Молодой человек, - сказал старый бес - Репликаторы это боксы, где отбывают наказание особо тяжкие грешники. Что там с ними делают я не имею права рассказывать, однако основное вы должны знать - после исправительных процедур преступников восстанавливают при помощи нанорепликационных технологий, а использованные части тел выбрасывают. В нижних кругах полно тварей для которых нет лучше корма, чем пара человеческих конечностей. Репликаторы требуют регулярной чистки. Служащие скребком счищают кожу со стен, подметают костную муку, выносят внутренности, сгоняют кровь в сточные канавы. Существует малоприятная должность - мойщик репликатора. Если вы не хотите распрощаться со своей уютной работой, то мой вам совет - прежде всего забудьте о вашем личном деле.
— Оно вам не поможет, Мишель. - вставил Семен Волоакович короткое замечание.
— Брось этот навязчивый романтический бред. - прошипел Нагон - Ад не то место где разыгрываются любовные драмы. Оставь ведьму Юлию в покое и займись работой!
— И запомните главное, молодой человек. - сказал в заключение старый бес - Аду не нужны энтузиасты. Аду нужны рабочие единицы. Хотите безопасно существовать - будьте как все.
- Я не могу быть как все. Я уже не как все! Все сознательные, а я не пойми кто! - взмолился Миша. - Чтобы стать как все уйдет целая вечность.
— Целая вечность и есть в вашем распоряжении. - заметил Семен Волоакович.
- Запомни сучоныш, - вмешался Нагон, - в следующий раз я прилечу с двумя тремя отморозками из нижних кругов и ты познакомишься не только с уборкой репликатора, но и на себе проверишь его исправность. Ноги выдернем и в рот запихаем. Самого себя жрать станешь!
- Я бы на вашем месте, молодой человек, очень серьезно отнесся к словам Нагона Форкьевича. - сказал старый бес и добавил резко:
-  А теперь марш работать! Беседа окончена.

Миша вылетел из кабинета и даже не прикрыл дверь. Эти демоны знали о нем всё. Знали так, будто последние дни следовали за ним по пятам. Случившееся не укладывалось в голове юноши. Он паниковал. Страх, ненависть и отвращение к себе медленно запускали щупальца в его сознание. «Меня как грязную тряпку вывернули наизнанку, встряхнули и я тут же задохнулся в пыли собственного ничтожества.» - с отвращением думал Миша. Он отказывался понимать, как может существовать общество, в котором нет даже подобия личной жизни. Он убежденно считал, что у любого пусть самого распоследнего грешника должен быть маленький островок внутренней свободы среди этого мыльного варева адских страданий. «Ад - исправительно трудовое учреждение» вспомнил он памятку на стене смерть-приемника. «В аду не место лжи и стеснениям» процитировал он. «Индивидуалист - враг честного труда» - прошептал он. Так вот в чем смысл! Вот каково наказание! Они знают обо мне всё, я о них ничего!

Миша отпахал смену не поднимая головы и вернулся домой в полном отчаянии. На кухне хозяйничал Пафнутий Пафнутьевич. За окном начиналась песчаная буря. Красная завеса уже легла над Дитом. Мелкие частички песка кружились в горячем воздухе, забивались в щели между рамами, образовывали причудливые рисунки на подоконнике. Видимость резко упала. Соседние дома превратились в неясные очертания чего-то огромного и мрачного. Небесный свет напоминал слабый карманный фонарик, приставленный к покрывалу из плотной ткани. Ад стремительно погружался в бордовый сумрак.

Пафнутий Пафнутьевич прикрыл форточку и обратился к Мише:
- Михаил, у вас неприятности на службе?
- Не то слово, - ответил Миша угрюмо.
- А вы сходите в церковь - посоветовал Пафнутий Пафнутьевич и принялся колдовать солонкой над сковородой. - Помолитесь и станет легче.
- Я неверующий. - сказал Миша.
- Ах Миша, Миша! - воскликнул Пафнутий Пафнутьевич. - Какой вы еще мальчик! Откуда же в аду быть неверующему?
- Я первым буду, - огрызнулся Миша.
- Нет, Миша, ошибаетесь. - с горечью произнес Пафнутий. - Первым вы точно не будете.

Миша опять вспомнил встречу со службистами. Теперь, когда страх и отвращение к себе заметно ослабли, он почувствовал глубокую обиду. С одной стороны он понимал, что ад учреждение исправительно-трудовое и тут не место таким сантиментам, как справедливость, с другой он был глубоко оскорблен тем, что его труды не оценили по заслугам. Суровая правда адского существования была такова - служба безопасности другой департамент и там никого не беспокоит, переедет четвертый архив вовремя или забуксует еще на год. «Как же так! - возмущался он - Я с ног сбился, чтобы перевезти этот проклятый четвертый, а они говорят - энтузиасты нам не нужны!» Миша не был знаком со своим предшественником лично, но знал из рассказов Лидии Ивановны, что тот пошел на повышение и теперь заведует товарной станцией где-то в четвертом круге. Юноша недоумевал, как можно было пойти на повышение, когда сорван план, нарушены все сроки, когда отдел фактически парализован бездарными решениями, ленью, халатностью! «Я выстроил с нуля прекрасную инфраструктуру - негодовал он - и нате, пожалуйста, я же еще и виноват!«

Миша в забытьи стукнул кулаком по столу, испугался грохота и бросил короткий взгляд на Пафнутия Пафнутьевича. Тот либо ничего не заметил, либо сделал вид, что ничего не заметил. Он поставил на стол сковороду с яичницей и сел напротив юноши. Миша почувствовал устойчивый запах перегара.

— Может поужинаете со мной? - спросил Пафнутий Пафнутьевич.
— Нет, спасибо. - ответил Миша, положил локти на стол и впился пальцами в шевелюру. - Не до еды!
— Хотите, я расскажу вам одну историю? Вам сразу же полегчает. - сказал Пафнутий, характерно растягивая гласные - Уверен!

Далее пьяный церковный служка не спеша, словно бы каждое слово было для него непосильной ношей, поведал Мише следующее:

Я жил уединенно. Прислугу не держал. Откуда взять средства молодому математику, недавно приступившему к диссертации. Раз или два в неделю ко мне заглядывал один знакомый медик и мы играли в шахматы. Я был странным юношей и гулящая студенческая братия не слишком меня жаловала. Пирушки, официантки из пивных погребов, дуэли, мелкое хулиганство, всё это казалось мне глупым. Профессор N считал мою работу очень перспективной и это придавало мне сил. Я трудился без устали и всё больше верил в то, что на меня возложена особая миссия - стать выдающимся математиком. Вместе с этим во мне незаметно возникло и укрепилось чувство презрения к сокурсникам. Они казались мне пустышками, бездарными фанфаронами. В свободное от занятий время я очень скучал по семье. Мама давно умерла от туберкулеза, ещё когда я учился в школе, но в деревне остались отец и сестры. Крепким здоровьем наша семья никогда не отличалась. Уже тогда за 15 лет до смерти, я понимал что мне не отвертеться от чахотки. Вскоре умерла старшая сестра, через два года средняя и тогда присутствие смерти стало для меня обязательной частью существования. Когда неизлечимая болезнь пожирает ваших близких и вы не в силах этому помешать, смерть становится безжалостным наставником.

Вернувшись к работе после похорон сестры, я окончательно остыл к мирским делам, однако в Бога тоже не уверовал. Соблюдал формальности, которые требовал отец, он служил деревенским пастырем, но искренней веры не имел. Единственным Богом для меня была наука. Я писал диссертацию, зарабатывал на хлеб репетиторством и мечтал хоть на недельку вырваться в родную деревню. Увы, это удавалось редко. Я был заживо погребен в каменном мешке города и мне приходилось искать радость единственно в занятиях.

На завершающем этапе работы у меня внезапно начались головные боли. Знаете, такие специфические боли от перенапряжения и усталости. Голову сжимало словно стальным обручем, мгновенно наступало чудовищное отупение и я просто валился на кровать, как побитое животное. Но это пол беды! Настоящая беда заключалась в том, что я обнаружил в себе неконтролируемые приступы агрессии. Как человек благоразумный и воспитанный я держал себя в руках, но приступы становились все тяжелее и я практически не выходил из дома без особой нужды. Боялся что-нибудь натворить.

В тот день, это было воскресенье, я отправился на другой конец города. У меня был чудесный ученик, очень смышленый мальчик из семьи прилежных буржуа. Они не экономили на образовании сына и платили мне приличные деньги. В среднем больше чем было принято за такую работу. Я провел урок, получил плату и решил зайти куда-нибудь пообедать. Был конец июля, день выдался прекрасный и я выбрал небольшой трактир с простой домашней кухней и столиками в саду. За обедом у меня снова начался приступ и я на мгновение провалился в пустоту, однако вскоре собрался с силами и закончил обед. Я расплатился и пошел к выходу, но в этот момент на тропинку ведущую из садика в переулок выбежала девочка. Ей было года три, может четыре. В руках у нее была кукла, тряпичная самодельная кукла. Я прошел мимо, я был уже у выхода, но...

В этот момент Пафнутий замер, лицо его исказила непередаваемая гримаса. Некая смесь ужаса и отвращения. Наконец он прошептал:

— Я ударил.

Он не осмелился произнести кого именно. Местоимение «её» являлось неопровержимым свидетельством его болезни и одновременно суровым, не подлежащим обжалованию приговором. Он повторил:

— Развернулся, пнул ногой и убежал.

Пафнутий словно впал в транс. Он стал вращать бессмысленными пустыми глазами и что-то подсчитывать на пальцах. Это безумие длилось считанные секунды, но своей чудовищностью оказалось настолько притягательным и даже театральным действом, что Миша отвлекся от всех прочих дел и напряженно ждал развязки. Наконец Пафнутий пришел в себя, подошел к навесному шкафчику, достал бутылку, быстро, слово стесняясь, отхлебнул и продолжил:

— По дороге я скинул плащ, выбросил шляпу, взъерошил волосы, словом сделал все чтобы максимально быстро избавиться от того, что в полиции называют приметами подозреваемого. Я добрался до дома без приключений и всю ночь, словно пасьянс, раскладывал версии того, что я скажу следователю. Утром я первым делом выскочил на улицу и выхватил у мальчишки свежую газету. Нет. Я не зашиб.

Пафнутий вновь открещивался от существования девочки, словно уговаривал себя что её вовсе не существовало.

— Я не зашиб. Только синяки и ссадины. Никто ничего не видел. Девочка меня не запомнила. Вскоре я рассказал другу доктору о своей болезни. Он посоветовал оставить математику и перебраться поближе к морю. Так я и поступил и с того момента потянулись серые будни бездарного земного существования. Еще долгих 15 лет я ни живой, ни мертвый, тащил свой труп к могиле. Мое великолепное математическое будущее пришлось похоронить, но на место выдранного лоскута не подошла ни одна заплата. Я жил с дырой в сердце. Подрабатывал репетиторством, пристрастился к выпивке и непрестанно ломал голову над вопросом, как со мной приключилось такое горе. Сначала я винил во всем свое высокомерие и честолюбие, ведь я считал себя гением, мечтал показать всем университетским хлыщам, что не записной дуэлянт и пьяница, а скромный и прилежный трудяга достоин всеобщего восхищения. Потом я вспомнил, что в детстве получил серьезную травму головы и стал всё списывать на физиологию. Туберкулез между тем прогрессировал и наконец, так и не найдя удовлетворительного ответа, я скончался. После кошмаров смерть-приемника я попал сюда с одним единственным вопросом.

Пафнутий небрежно отодвинул тарелку с остывшей едой, подошел к шкафчику, сделал очередной глоток и торжественно, словно победитель невидимой внутренней битвы, продолжил:

— Знаете, Миша, в аду ответы находятся быстро. Меня тут же определили служкой в собор святого ересиарха Нестора. Это и был ответ. Я понял нечто невероятно важное! Математикой я хотел осчастливить мир, изящно, эффектно преподнести ему новое, доселе неведомое, мнил себя демиургом! Я не обращал никакого внимания на тот факт, что сам являюсь частью этого мира и далеко не самой лучшей его частью - завистливой, надменной, трусливой! Я должен был обратиться к себе, дать себе глоток свежего воздуха, зажечь в своей темной каморке свечу истины, но вместо этого я корпел над бумагами пока не сошел с ума. В церкви ко мне быстро пришло откровение - без веры никто не сможет остаться в здравом уме. Главная ошибка человека труда заключается в том, что свой труд он ставит превыше всего, обожествляет его, делает его религией! Глупость! Любой труд, любое дело, это лишь малая часть огромной вселенной и не замечают этого только узколобые идеалисты неврастеники, каким я был в молодости. Вера единственное лекарство от безумия!

— Странно у вас получается, Пафнутий Пафнутьевич - усмехнулся Миша - То вы говорите себе, себе, себе, то свет, счастье, любовь! На Земле совсем иначе учат. Там вера это страдание и самопожертвование, а не бесконечное «себе, себе, себе».

— Да что вы земные-то пасторали сюда тащите! - не на шутку разошелся Пафнутий Пафнутьевич - У моего папы, деревенского католического пастора главными после Бога был назареец. Но ведь это чушь! Главным после Бога всегда был, есть и будет Сатана! Всю эту ересь про назарейца рассказывают, для того чтобы держать в узде паству. Каждой эпохе своя узда. Было время спорили и прощали, было время жгли, теперь насколько я понимаю вовсе прогоняют - иди на все четыре стороны! Только это всё церкви касается! Церкви, а не веры! Это вопросы дисциплинарные, а не духовные. Стоит заглянуть в духовное и назареец, и уж тем более папы с патриархами никогда не стояли так близко к Господу, как тьма. Тьмой он награждает нас, чтобы мы ценили свет. Надо бы вам Миша в собор сходить, мессу послушать. Сразу разберетесь!

— Да, спасибо. Как-нибудь схожу. - ответил Миша.

Он отвлекся от темы. Ему быстро наскучили религиозно-философские рассуждения подвыпившего церковного служки. Миша лишний раз убедился, что Пафнутий горький пьяница, более того, всё услышанное заставило Мишу взглянуть на Пафнутия с отвращением. "Убогий, больной душой и телом мелкий черт." - подумал юноша. Он сухо поблагодарил Пафнутия за беседу и отправился в свою комнату.

Буря усиливалась, старые оконные рамы дрожали под натиском ветра и издавали угрожающий скрежет. Электричества вот уже несколько часов не было. Миша разделся и лег. Он не мог уснуть. Прошедшие дни были настолько переполнены событиями, что юноше казалось будто он прожил целую вечность. Он не помнил своего прошлого, он боялся своего будущего, однако своё сегодня он знал в лицо и это знакомство было неприятным. Стоило только прикрыть веки, змеиный лик Нагона являлся из темноты сознания и тянул к Мише свой раздвоенный язык. Эти дни были сущим кошмаром! Казалось Юленька была права и в аду вовсе никакой любви быть не может. Миша добирался до границы сна, вздрагивал, открывал глаза, ждал пока кошмар полудремы рассеется и начинал путь сначала. Наконец он уснул.

Двумя часами позже, где-то около трех раздался стук в дверь. Спросонья Миша решил, что за ним пришел Нагон. Он не помнил, что ему снилось, однако чувство страха было настолько глубоким, что Миша лежал словно парализованный и не смел пошевелиться. Вскоре стук повторился и вместе с ним исчезли остатки сна. Юноша быстро натянул шорты и отправился к двери. На пороге стояла ведьма Клава. Она была в длинной ночной рубахе из плотной белой ткани, в руке её была свеча.

- Миша, выручай - прошептала Клава - Не хотела никого беспокоить, но у меня кажется сломало бурей окно. Стучит, того гляди вылетит! Посмотришь, а?
- Да, конечно - ответил Миша и побрел, потирая глаза в комнату ведьмы.

Миша поставил свечу на подоконник и принялся изучать задвижки. Действительно, внешняя рама сильно стучала, но никаких повреждений он не нашел. Ржавый штырь шпингалета наполовину торчал снаружи и поэтому рама была прикрыта недостаточно плотно. Миша попытался задвинуть шпингалет до конца, не не смог и обернулся, чтобы попросить Клаву принести наждачку и машинное масло. Клава стояла перед ним совершенно голая.

- Тут шпингалет ... - промямлил Миша.
— Я знаю. - прохрипела Клава глубоким грудным голосом и опустилась на колени.

Миша ощутил её горячее дыхание в нижней части живота и словно растворился в кроваво красной мгле адской ночи. Дальнейшее никак не входило в его планы, более того оскорбляло его глубокие чувства к Юленьке. Он искренне всем сердцем негодовал, но бежать было как-то не по-мужски. Клава знала толк во всех видах сексуальных безобразий. Вскоре Миша обнаружил себя в центре такой вакханалии, что былое увлечение секретаршей из отдела снабжения показалось ему слабым, едва заметным огоньком среди бушующего океана распутства ведьмы Клавдии. Она источала невероятные сочетания запахов. Мускус, сандал, молодой чеснок, чего только не было в этом букете! Запах сводил Мишу с ума! Пот лил с него так словно он разгружал фуру с документами четвертого архива. Крепкая двуспальная кровать, видавшая виды, жалобно скрипела. Клава стремительно и методично, но вместе с тем вкрадчиво и нежно вела свою партию. Она подсказывала юноше ходы и постепенно загоняла его в угол. Наконец произошла развязка. Клава сдалась первой и глядя на судороги её крепкого смуглого тела, Миша не заставил себя ждать. А после наступила тишина. Она пришла стремительно. Комната погрузилась в нее как сталь в ледяную воду и только размеренный стук внешней рамы нарушал покой.

- Уже за полночь, а света всё нет. - растеряно сказала Клава, глядя в потолок.
— Клава, ты такая... - начал было Миша.
Клава положила ему руку на губы:
— Побереги комплименты для Юли. Блядям они не нужны. Я трахаюсь ради удовольствия, а не ради карьеры.
— Как-то нехорошо так себя называть - возразил Миша.
— Как есть так и называю! - спокойно ответила Клава.

Миша одел штаны и собрался уходить, но Клава взяла его за руку и сказала:

— Подожди секундочку. Я тебе кое-что покажу.

Она накинула ночную рубашку и потащила Мишу по темным коридорам коммуналки к входной двери. Парочка быстро поднялась на последний этаж, Клава щелкнула каким-то брелком, открыла люк чердака и Миша обнаружил, что вверх вела еще одна лестница - старая, ржавая, винтовая. Интерьер стремительно изменился. Лестница наматывала обороты вокруг покрытого плесенью и мхом столба из красного кирпича. Внешняя стена состояла из клепанных железных листов проеденных до дыр ржавчиной. Наконец Миша и Клава уперлись в деревянную дверь, Клава откинула щеколду и Миша застыл от удивления. Ничего похожего на крышу обычной адской пятиэтажки снаружи не было. Перед ними была прямоугольная смотровая площадка на самой верхушке древней зубчатой башни. Стояла тихая прозрачная ночь, одна из тех летних ночей, когда в стрекоте кузнечиков едва различимы плач свирели пана и смех юных дриад. Клава проворно забралась на стену, вскинула руки к небу и крикнула:

— Какая ночь! Как хорошо что я свистнула стик-портал у одного демона. Миша, иди сюда! Мы сейчас в первом кругу на сторожевой башне Лимба. Ближе к небу нам никогда не бывать! Иди сюда!

Миша сделал несколько робких шагов, выбрался из душного лестничного пролета и вдохнул полной грудью чистый, удивительно прохладным воздух. Над головой сияло звездное небо. Никогда еще не видел Миша такого стремительного движения звезд. Они мчались по небосводу так быстро, словно невидимый киномеханик крутил ручку проектора с удвоенной скоростью. Некоторые то и дело срывались, покидали общий хоровод и падали куда-то за горизонт. Вдалеке горели костры. Вокруг танцевали тени. Доносились пение и смех.

Волей обстоятельств выдернутый из привычного адского пекла Миша вдруг вспомнил нечто важное, нечто неизъяснимое и прекрасное. Он словно тонкую нить ухватил поток воспоминаний и произнес.

— Пока ты слушал Гоа, она нашла другого.

Нить тут же лопнула. Мише стало страшно. «Пусть там внизу нет такого неба, но там свой, родной, уютный ад. Там тепло и не так одиноко. К черту эту башню!» - решил он.

От обилия свежего воздуха у него закружилась голова и пересохло в горле. Его стало лихорадить.

— Голова кружится - прохрипел он. - Пойдем обратно.

Клава опустила руки, посмотрела на юношу внимательно и сказала:

— У-у-у, да ты братец совсем сдулся. А я не ради забавы тебя сюда притащила! Стик-портал могущественный артефакт. С ним можно переместиться в любой круг ада. Одно нажатие и ты уже в пламенеющих пустошах. Беги! Беги к пилигримам, а оттуда обратно на Землю! Тебе тут не место!

— Советовал уже один бежать! Нищий какой-то. Как его? Архитектор! Ерунда всё это! Некуда мне бежать!

— Архитектор? - переспросила Клава и рассмеялась - Пожалуй что да. Он архитектор!

Она села на край стены и свесила ноги вниз:

— Его зовут Афонсу! - крикнула она Мише - Давным-давно он был великим мореплавателем! Это он тебя заприметил. У него нюх на таких как ты!

— Так вы знакомы? - безразлично спросил Миша.

— Дурацкий вопрос! В аду все друг с другом знакомы! - ответила Клава - Он сразу предложил вывезти тебя отсюда, но ты заупрямился. Тогда я решила сама договориться с тобой.

Клава поднялась, спрыгнула со стены и подошла к Мише.

— Мы же договорились, правда? - сказала она и прижалась к юноше - Тебе надо бежать иначе окажешься в репликаторах.

— Никуда я не побегу. Я уже сказал это твоему архитектору и ещё раз повторю. Я люблю её и никуда отсюда не убегу!

— Ты идиот! - злобно крикнула Клава - Идеалист долбаный! Свои дешевые страстишки ты принимаешь за любовь! А любви в тебе нет и не было! В аду вообще нет любви!

В этот момент на крыше появился Афонсу. Он словно звезда слетел с небосвода и упал прямо в объятия к ведьме. Миша не сразу узнал его. От нищего, клянчившего милостыню у церкви святого ересиарха Нестора не осталось и следа. Перед Мишей стоял благородный старик с длинной белоснежной бородой в черном котарди с низким поясом на котором висела шпага и уже знакомая Мише дага.

— Слегка промахнулся со стик-порталом. Прошу меня простить. Итак, Клавдия, у нас всё готово? Будем отправлять юношу? - сказал он деловым тоном и взял Мишу за плечи.

— У нас-то готово, да юноша дурень. Не хочет юноша бежать. - сказала в сердцах Клава.

— Так... - произнес разочарованно Афонсу и присел на парапет. - Ты уж извини, что я на ты. Некогда нам любезничать! Ты понимаешь кто перед тобой?

— Ещё бы! - ответил Миша вызывающе - Бродяга из церкви святого Нестора!

— Ясно. - сказал Афонсу, на четверть вынул клинок из ножен и резким движением задвинул его обратно - Тогда будем действовать иначе. Ты кажется мечтал о дуэли? Хотел проткнуть Юлькиного любовника шпагой?

— Не называй её Юлькой! Убью! - крикнул Миша.

— Вот сейчас и проверим, какой ты фехтовальщик. - спокойно продолжил Афонсу не обращая внимания на угрозы юноши. - Клавдия, дай ему оружие.

Клава кинула Мише неизвестно откуда взявшийся клинок. Юноша схватил его и полный решимости изрубить старика Афонсу на части, ринулся в бой. К сожалению он понятия не имел как пользоваться этим холодным оружием. Он то размахивал шпагой в разные стороны, то угрожающе кричал и топал, то пытался проткнуть соперника неким подобием выпада. Дуэль выглядела крайне комично, однако Афонсу было не до смеха. Он невозмутимо парировал удары и более того для острастки заехал юноше эфесом по зубам. Миша сплюнул кровавую слюну и заметно приуныл.

— А теперь мой юный Дартаньян, слушай внимательно. - Афонсу взмахнул шпагой словно дирижер палочкой и на груди у Миши появилась царапина. - Для тебя, наступило время откровений. Первое: четвертый отдел адской канцелярии переезжает уже пятьсот лет и будет переезжать еще пятьсот. Там одних архивов по продаже душ - тысячи бесконечных стеллажей. Таким образом все твои планерки с графиками - чушь! Сизифов труд!

Миша прижал руку к груди. Рана кровоточила. Он присел на корточки, но Афонсу знаком вызвал его к бою. Миша встал и тут же получил вторую царапину. На этот раз на бедре.

— Второе: у нас огромная организация. Тысячи агентов по всему аду. Мы тратим массу энергии и средств, мы рискуем собственными душами, чтобы оградить таких как ты от неприятностей. Я сутками сижу в пыли возле собора, шляюсь по самым грязным закоулкам Дита, вожу знакомства со всяким сбродом, от бывших чистильщиков репликаторов до тварей из окрестностей Коцита, только для того чтобы помочь тем, кто в этом нуждается.

— Так вот кто вы! Вы главарь! Это вы нелегально отправили те страшные души на Землю! Вас надо судить! - крикнул Миша и ринулся в бой. Афонсу изящно отразил атаку и снова ударил Мишу эфесом. На этот раз поддых. Миша согнулся.

— Замолчи и слушай! Я тебе не Пафнутий и не Люция. Перебивать меня и уж тем более хамить не стоит. Да, это мы вытащили отсюда всех этих шизофреников-тиранов, маньяков-вождей, партайгеноссе и прочую сволочь. Но это только одна сторона монеты! Другая заключается в том что благодаря нам за последние столетия на Земле родилось больше гениев, чем за всю предыдущую историю. Никто не знает какой дорогой пойдет беспокойная душа вызволенная из ада. В перспективе Адольф Шикльгрубер должен был стать величайшим художником, не менее великим чем Ван Гог, а Иосиф Джугашвили учителем не менее мудрым чем Гурджиев. Но никто не дает гарантий! Мы ошиблись в выборе десятков, однако не ошиблись в выборе сотен, чьи имена с благодарностью будут вспоминать будущие поколения! Именно поэтому на нас охотятся, как на небе, так и под землей. Раю и аду не нужна сильная, мудрая, свободная планета. Им нужен разлагающийся отстойник - стадо, которое каждый пастух пасет на свой манер.

— Но я не просил вашей помощи! Что вам от меня нужно! - в отчаянии простонал Миша.

— Дурак! - крикнул Афонсу - Ты можешь родиться новым Эйнштейном, Шагалом, Гессе! Тебе не место здесь!

— Да, да - прошептал Миша сплевывая кровавую слюну - Могу Шагалом, а могу и шакалом.

— Риск того стоит! - резко сказал Афонсу.

— Нет, благородный Афонсу, не стоит - прошептал Миша - Если на другой чаше весов любовь!

— Заткнись! Неуч! - заревел Афонсу - Ты сам не знаешь в какую игру впутался. Ты сейчас на волосок от гибели и то что ты называешь любовью, на самом деле яд в твоем воспаленном сознании. Поверь, тебе нужно бежать иначе Нагон отправит тебя туда откуда не возвращаются, туда где не существует ни любви, ни вообще чего-либо человеческого.

Миша опустился на колени и умолк. На этот раз Афонсу решил не продолжать поединок. Он подошел к Мише, наклонился к самому уху юноши и шепотом произнес:

— И наконец третье: любовника твоей Юлии зовут Семен Волоакович Винный.

— Об этом даже самому распоследнему чертенку известно! - крикнула Клава.

Афонсу убрал шпагу в ножны, но в левой его руке осталась дага. Миша сидел опустив голову на колени. Его лица не было видно. Клава вновь забралась на парапет и встала спиной к дуэлянтам. Она наслаждалась звездным небом первого круга ада - самым прекрасным небом во всем аду. Над черепичными крышами невысоких деревянных домиков, уютно расположившихся вокруг башни, стоял туман. Светало.

— Первый круг гуляет до утра! Вино, танцы. Как я им завидую! - сказала она.

Миша поднял голову. По его щекам текли слезы. Он посмотрел на Афонсу и прошептал:

— Неправда.

— Идиот, - крикнула Клава - Ты так ничего и не понял? В аду нет и быть не может никаких секретов. Только такие слепые котята как ты барахтаются в луже собственных иллюзий! Откуда Нагону было знать о твоем романе с Юлькой? Откуда нам знать об этом? Откуда?

— Винный 50 лет назад избавился от своей бывшей любовницы Лидии Петровны. - добавил Афонсу - Перевел её в транспортный. Слишком стара стала! Потом завел роман с молодой перспективной Юленькой. Начиная со следующей недели, она работает в отделе кадров.

Миша молчал. Перед его глазами плыли кроваво красные круги. Во рту стоял соленый привкус крови. Юноша закрыл глаза и провалился в пустоту. Впервые он был не в силах сопротивляться бездне неизвестности окружавшей его. Пустота пристально смотрела ему в глаза и он не смел отвести взгляда. Он смирился и ждал её распоряжений.

— Убейте меня, прошу. - произнес Миша спустя несколько минут.

— Это пожалуйста. - приветливо ответил Афонсу и вонзил дагу юноше в сердце.

Подул едва ощутимый теплый ветер. Клава скинула ночную рубаху и стояла голая лицом к восходу. Острая боль пронзила Мишу. Такая невероятная, что на мгновение даже бесцветный сумрак неизвестности растворился словно капля в бушующем океане. Перед юношей возник яркий сияющий путь избавления. Он прижал ладонь к ране и с облегчением подумал, что даже адским страданиям есть предел. «Смерть - это свобода, смерть - это знание!» - грянуло в голове Миши многократное эхо. «Смерть - это свобода! Смерть - это знание!» - возопил голос демона из смерть-приемника. «Смерть -это свобода! Смерть - это знание!» - прошептал Миша и повалился на спину. Он с нетерпением ждал того удивительного момента, когда перед глазами умирающего пробегает вся жизнь, каждая её мелочь, каждая забытая деталь. Он жаждал последнего откровения - откровения смерти! Но напрасно. Боль быстро отступила, Миша открыл глаза, взглянул на раны и с удивлением обнаружил, что они затянулись. Лишь на груди красовался тонкий розовый рубец от удара дагой. Юноша сел и вопросительно посмотрел на Афонсу.

— В аду смерти нет. - спокойно сказал Афонсу и убрал дагу в ножны - Смерти нет и конца страданиям тоже нет. Приготовься, у нас очень мало времени. Сейчас я переброшу тебя на базу пилигримов в пламенеющих пустошах. Там в курсе кто ты. Получишь все необходимые инструкции, еду и ночлег. Готов?

— Прощай Миша - сказала Клава не отводя взгляда от неба.

Миша поднялся и подошел к Афонсу. Он посмотрел в глаза старику, так словно дуэль еще не закончена, но решающий удар теперь дело не оружия, а только непоколебимого духа. Что-то произошло с юношей. Некое неожиданное превращение. Вместе с ударом дагой умер инфантильный кучерявый лоботряс. Миша словно повзрослел за эти считанные секунды. Он говорил спокойно, уверенно, совсем не заносчиво и даже смиренно:

— Знаете, Афонсу, вы сами того не желая открыли мне истину. Там где нет смерти - нечего терять! Там где клинок не решает дела - нечего бояться. Там где нет избавления - некуда бежать. Зачем мне возвращаться на Землю? Зачем возвращаться туда где есть прекрасное прошлое и великолепное будущее, но нет и никогда не будет такого наполненного искреннего живого настоящего? В аду мой дом. Здесь меня многому научили. Здесь я стал ценить красоту простых мгновений и холодное великолепие вечности, обыкновенное сейчас и неизъяснимое всегда. Здесь я стал настоящим человеком и теперь раз уж я человек, бежать мне как-то не к лицу. Прошу вас, Афонсу, одолжите ваш клинок. Вскоре он мне очень пригодится.

Афонсу не мог не заметить перемен произошедших с юношей. Партия была проиграна. Он без лишних вопросов протянул Мише клинок, поклонился и исчез. Клава сказала, что встретит рассвет на башне и вызывающе крикнула небу, как только Миша нырнул в пролет винтовой лестницы:

— Таков твой замысел! Да? Таков твой проклятый замысел!

А Миша спешил. Он перепрыгивая через ступеньки, летел по лестнице. В коммуналке по-прежнему все спали. Юноша схватил пачку бумаги, сел за кухонный стол и принялся ожесточенно черкать пером, ставя кляксы и сминая листы один за другим.

"Я болен вами, Юлия! Я думаю о вас днём и ночью. Моя болезнь тем отвратительнее, чем яснее осознание моего унизительного положения. Но самое страшное не это! Страшно то, что в отличии от земных болезней адские никогда не заканчиваются смертью. В аду смерти нет! Решение принято! Оно было предрешено в тот момент когда я впервые почувствовал ваше нежное дыхание на своих губах, когда услышал ваш удивительный смех, когда хрусталь ваших прекрасных глаз воссиял среди кровавой мглы этого проклятого города! Семен Волоакович - мерзавец! Сегодня я вызову его на дуэль! Вызову, чем бы это мне не грозило! Вызову, не смотря на полную бесполезность этого поступка! Прощайте Юлия! Прощайте и забудьте обо мне!»

Миша запечатал конверт и побежал на почту. Далее проулками, так было быстрее, он помчался в канцелярию, по дороге обдумывая, что сказать Винному в решающий момент. На проходной стояла тишина. Рабочий день был в самом разгаре. Миша перевел дыхание и насколько можно спокойнее прошел к лифту. В руке он сжимал заветную дагу, обернутую в свежый выпуск “Трудового Дита». Этот кусок стали, недавно побывавший в сердце юноши, напоминал ему о том, что теперь бояться нечего. Поначалу Миша сомневался, а не заглянуть ли в отдел снабжения, не найти ли Юленьку, не сказать ли ей что-нибудь на прощание. Но нет! Это было лишним! Во-первых всё уже сказано в письме, во-вторых Миша пришел к выводу, что поступок, который он готовится совершить, теперь не столько дело любви и ревности, сколько акт протеста, бунт против размеренности адского существования, революция одного маленького, но свободного и любящего человека. Он спешил навстречу репликаторам потому что с первых дней своего пребывания в аду был обречен на это. Потому что он не такой как все! Полусознательный, слепой, беспомощным, но не такой бесчувственный, как всё эта бесовское племя. Юноша распахнул дверь и вошел в кабинет Семена Волоаковича.

— А, Мишель, вы что-то хотели? - не отрываясь от бумаг произнес демон. - И почему без стука?
— Семен Волоакович, - сказал Миша громко словно боялся не докричаться до старого демона - Семен Волоакович, я хотел вам сказать, что вы ничтожество. Вы подлец!
— Что! - удивленно произнес демон и взглянул на юношу.
— Вы с самого начала знали о моих чувствах к Юленьке. Знали и молчали! Вы мерзавец! - произнес Миша и достал дагу.

Он планировал произнести длинную обвинительную речь, а затем вызвать Семена Волоаковича на дуэль, но дальнейшее произошло настолько стремительно, что юноша не вымолвил больше ни слова. Облик демона мгновенно изменился, лицо флегматичного старика исчезло и над широким остовом черных крыльев появились три огнедышащие пасти на тонких змеиных шеях. Семен Волоакович произнес боевое парализующее заклинание на шумерском и Мишу взрывной волной выбросило в коридор. Он с размаху ударился о стену и сполз вниз. Из нагрудного кармана гавайской рубахи вылетели фантики от конфет, пачка сигарет и какие-то скомканные бумажки. Семен Волоакович взял первую попавшуюся. На ней был рецепт пирожков. Миша лежал неподвижно. Вдоль стены по направлению к его голове тянулся кровавый след.

Семен Волоакович втащил тело юноши в кабинет, запер дверь и поднял трубку телефона.
- Алло, Юля?
- Да, Семен Волоакович.
- У вас в отделе пару склянок с корвалолом не завалялось?
- А что случилось?
- Да тут храбрец ваш на меня с ножом кидался. Перенервничал я. Сердце уже не то.
- Семен Волоакович, только не убивайте, умоляю только не убивайте. - из трубки послышались Юленькины всхлипывания.
- Юля! Как я могу его убить? Он давно умер! - раздраженно сказал Семен Волоакович.
- Ой, простите, простите, это я с перепуга. Семен Волоакович, миленький, я вас умоляю - Юленька от всхлипываний перешла к монотонному плачу - Не надо его в репликаторы. Пощадите! Я вам ноги целовать буду, Семен Волоакович!
- За что тебя люблю Юля, это за то что ты всё делаешь с перепугу! - ответил демон - Чертенка с корвалолом пришли. Сама сюда ни ногой. Вечером перезвоню.

Миша лежал в углу. Он уже пришел в себя, но действие боевого заклинания еще не закончилось. Юноша не чувствовал своего тела. Казалось мир вокруг его неподвижного искалеченного сознания стал ватным. Сквозь белые хлопья спертого канцелярского воздуха он видел как Семен Волоакович разговаривает по телефону. Он не слышал с кем и о чем, но догадывался, что старый демон звонит в службу безопасности. "Наверно Нагону - подумал Миша - Отправит в репликаторы. Старый похотливый черт! Моя неуклюжесть скрывала натуру опасную для таких как он. Гордую и ранимую, страдающую и любящую, слишком своенравную для канцелярской крысы, слишком человеческую для этого чудовища. В аду не нужны люди, потому что люди непредсказуемы. Здесь нужны здоровые черти с железными нервами и деревянными лбами. Но даже этим ничтожествам я не желал ничего кроме счастья. Чертового, адского счастья!»

- Алло, Лидия Петровна, голубушка.
- Да Семен Волоакович.
- Ваш координатор, Миша, сегодня на работу не выйдет. Я думаю он вообще не вернется в транспортный отдел.
- Семен, я тебя прошу, только не репликаторы - послышался крайне серьезный и в тот же момент умоляющий голос Лидию Петровны - Семен, ради нашего прошлого, я тебя прошу.
- Да вы что все? Обезумели от него что ли! - воскликнул демон - Одна, вторая! Черт знает что!
- Сеня, я тебя очень прошу, только не в репликаторы - как заговоренная повторяла Лидия Петровна.
- Ладно. Посмотрим. Пришли мне всё что по нему накопилось. Сделаю что смогу.

Действие заклинания ослабло. Миша уже мог шевелить руками и даже попытался сесть. Демон заметил, что юноша пришел в себя, приблизился, опустился на корточки и холодно произнес:

— Значит так Мишель, после всего что случилось, я позволю себе перейти на ты. Мой тебе совет - лежи, не двигайся, если не желаешь попасть в репликаторы. Скоро приедет бригада скорой помощи, тебе сделают укол и всё останется позади. Ты хотел знать за что попал в ад? Пожалуйста, я с удовольствием расскажу. На Земле, Мишель, ты был рядовым бездельником, диджействовал в ночных клубах для граждан сомнительного поведения. Там же пристрастился к порошочкам и таблеточкам. Вскоре психика твоя ослабла и стремительно сгорела. На этой почве однажды в туманный лондонский день ты пырнул ножом свою подружку. Она объявила что уходит к другому и ты пырнул. А потом испугался и прыгнул с высокого лондонского моста в прохладную воду Темзы. Вот так закончились твои английские гастроли. Об этом случае потом много писали. Пойми, Мишель, по всем правилам земной психиатрии ты маньяк и никакого возврата твоей отягощенной убийством душе не будет. Ты, Мишель, наслушался рассказов Афонсу и Клавдии, а они одной только милостью нашего губернатора на свободе ходят. Большой либерал их превосходительство Сатьян. Случись тебе убежать к пилигримам, переродиться на Земле все равно крайне сложно. Некоторые сотнями лет скитаются по пламенеющим пустошам и ждут свой счастливый билет. Ты что же думаешь? Сел и поехал? Там такой контроль с обеих сторон, как с нашей, так и с райской, что найти нелегальное тело и добраться до Земли, это один случай на десятки тысяч! Лежи спокойно, Мишель и ни о чем не думай. В репликаторы я тебя не отдам. Вот укольчик сделаем, очистим твою буйную голову от глупостей и начнешь новую жизнь.

Демон улыбнулся своему остроумию. Словосочетание «новая жизнь» показалось ему более чем забавным. Вскоре раздался стук и в кабинете появились бригада скорой - два чертенка санитара и ведьма врач. Ведьма положила на стол бланк и бесцветным деловым тоном попросила подписать. Демон пожаловался, что это уже седьмой координатор за 50 лет, взял перо и поставил подпись. Ведьма, сказала что давно пора запретить полусознательным работать в гос. учреждениях и сделала Мише инъекцию. Некоторое время юноша вращал зрачками, словно искал поддержку среди бесовских рыл, но рыла оставались безучастными и наконец он опустил веки, чтобы провалиться в небытие.

V

Чертенок седьмого порядка Микитка аккуратно взял Мишу за локоть и медленно, словно больного повел по коридорам. На свежевыкрашенных в заунывный светло-зеленый стенах висели таблички «не прислоняться». Старый паркет был небрежно выломан и разбросан вдоль стен. Сумрак коридоров умело скрывал глубокие морщины старой штукатурки и она, воспользовавшись моментом, выглядела юной и белоснежной. В адской канцелярии вот уже тысячу лет полным ходом шел ремонт, на завершение которого никто не надеялся.

Микитка чертовски устал и был в скверном расположении духа. Он по привычке тараторил, но как-то бездумно, словно бы нехотя. Его вертлявый хвост свисал как мокрая тряпка и тащился за ним по полу, собирая пыль.

— Эх, Миша! Это хорошо что сегодня моя смена! Я тебя в лучшем виде доставлю. Без приключений. Другие, знаешь, издеваются, проказничают. А я нет. - жалостливо сказал он.

Миша невозмутимо шагал мимо запертых кабинетов и темных лестничных пролетов, по пустым коридорам и рекреациям. Рабочий день давно закончился. За окнами стемнело и лишь гора Гекла освещала бордовыми искрами черное небо над Дитом.

— Меня попросили остаться на часик-другой чтобы проводить тебя без лишнего шума. А что? Сверхчасовые нам прилично оплачивают! - печально рассуждал Микитка - Да и не могу я тебя вот так бросить. Юленька просила, Лидия Петровна...

Чертенок умолк, словно испугался что взболтнул лишнее и осторожно взглянул на Мишу. Юноша не обращал никакого внимания на его болтовню. Микитка нажал кнопку вызова, но ждать не пришлось. Лифт стоял этажом ниже. К стенам кабины были прикручены массивные позолоченные канделябры в виде драконов. Позолота облетала. Из четырех электрических свечей горела всего одна. Микитка вновь нажал кнопку и лифт отправился на 82-й подземный этаж.

Нижние этажи были полностью отведены под архивы и канцелярская братия редко заглядывала в эти трущобы. В аду экономили на всем, в том числе и на электричестве, поэтому на ночь свет в архивах отключали. Горела только дежурная лампа возле лифта. На 82-м царил мрак и гробовая тишина.

— Кабинет налево от выхода. Тут два шага. Можешь не стучать. Самуил Апполионович в курсе. - сказал чертенок и вильнул хвостом - Ну бывай.

Микитка последний раз жалостливо взглянул на Мишу, потряс сжатыми кулачками, держись мол парень, не унывай и умчал наверх. Миша без стука вошел в кабинет номер 666/4. За столом в полутьме дремал бес четвертого порядка Самуил Апполионович Анненберг.

— Миша! Входите! - тут же проснувшись, крикнул бес и схватил телефонную трубку - Зиночка, у меня посетитель. Принесите пожалуйста кипятку. Будем чаевничать.

Самуил Апполионович пришел в четвертый архив чертенком седьмого порядка в те далекие времена, когда верхние этажи ещё занимала адская гимназия. Он был одним из старейших работников канцелярии. Когда Винный попал в ад, Самуил Апполионович уже сдал экзамены на черта и делал успешную карьеру. Он блестяще начал и всего за несколько сотен лет дослужился до четвертого порядка, однако потом в нём что-то сломалось. Никто не знал причины такой резкой перемены в его характере. Поговаривали, что он повздорил с кем-то из высших чинов, чуть ли не с самим Сатаной. Так или иначе выше четвертого порядка бес не поднялся и как вековая пыль навсегда осел в архивах.

— Ах, Миша! - добродушно сказал бес - Вам решительно повезло что вы попали в архив! Я скажу вам по секрету - здесь до сих пор есть места, где можно побыть наедине с собой! Честное слово!

В кабинет вошла Зиночка. В руках она держала поднос. На нем стояли два стакана с чаем.

— Самуил Апполинович, вы его и правда чаем напоите. В последний раз. Я уж все приготовила. - сказала она, стараясь не смотреть на Мишу и вышла.
— Хорошо, Зина, хорошо. Не зверь же! Сам понимаю. - прошептал ей вслед бес и обратился к Мише - Вам сколько сахара?
— Четыре. - ответил Миша, безразлично уставившись в пол.
— Я тоже сладкий люблю. - сказал Самуил Апполионович и достал из стола папку. - Михаил, проблемы четвертого вы знаете лучше меня. Переезжаем! Выбились из сил. Крепкие руки и светлая голова у нас на вес золота. Таких балбесов присылают, что хоть волколаком вой! Недавно один чуть весь архив не спалил. Теперь лампы запретили, работаем с фонариками. Вы, друг сердечный подпишите вот здесь. Пустая формальность и всё же!

Бес вытащил из папки бланк рабочего договора и положил на стол. Миша не читая подписал и сделал глоток крепкого горячего чая. Он как губка впитывал уют и безмятежность канцелярского подземелья. Воспоминания о Юленьке, словно огромные зеркальные шары, ещё вращались в его сознании, однако стоило Мише присмотреться к отражению на их поверхности шары тут же разлетались на множество мелких осколков, собрать которые юноша больше не пытался. Его вполне устраивал этот бестолковый калейдоскоп прошлого. Он не потерял памяти, нет, он просто смотрел назад безучастно, как бы со стороны. «А как еще относиться к тому что ты не в силах изменить?» вспомнил он фразу козлоногого и добавил «Да и вообще, стоит ли об этом думать?» Миша сделал еще глоток и окончательно решил больше не возвращаться к мыслям о прошлом. Они не огорчали и не радовали его. Они были чужими и он прогнал их.

— Допивайте и нам пора - сказал Самуил Апполионович и указал хвостом на небольшую черную дверь.

Миша подошел к двери и открыл её. Из темноты дыхнуло сыростью. Возле входа на конторке лежал небольшой карманный фонарик.

— Здесь хранятся договоры о купле-продаже душ. Все документы должны быть читаемыми, имена, фамилии не испорчены сыростью и гниением. Пересмотрите все стеллажи с 82-го по 7013-й - скороговоркой выпалил бес - Ваш рабочий день длится 12 часов с двумя перерывами. Семь и девять минут. Батарейки для фонарика. Вот держите. Новенькие. Хватит на 300 лет. Всего хорошего.

Миша взял фонарик и отправился в непроглядную тьму.
— Слава Богу. - подумал он - Слава Богу наконец-то один.

Сергей Королёв

пятница, 25 мая 2018 г.

Тени

В отцепленном вагоне

Порфирий пристает к Рогнеде...

Маленькая девочка

Моё мнение

Ночь

воскресенье, 20 мая 2018 г.

Четвертый архив

Архив блога

пятница, 25 мая 2018 г.

воскресенье, 20 мая 2018 г.

пятница, 25 мая 2018 г.

воскресенье, 20 мая 2018 г.