пятница, 16 декабря 2016 г.

Юбилей


На сцену выходит импресарио. Человек невысокого роста, с пузом и пышными усами. На нем красный пиджак на голое тело, перламутровый галстук и бесформенные белые брюки. Он босиком.

- Дамы и господа, разрешите напомнить вам, что этот вечер посвящен событию, которое, без сомнения в корне измерило, оказало влияние и повлекло за собой! Оно, в прямом смысле, создало благодатную почву, явилось началом и до сих пор вызывает невероятный резонанс. 35 лет назад всеми нами глубоко уважаемый, любимец публики, баловень судьбы, янычар и свистопляс Иван Иваныч Касторкин-Присядский впервые побрил подмышки! Это незабываемое событие собрало нас сегодня на юбилейный концерт, который по слухам должны посетить сами его превосходительство губернатор Степан Павлович Сучило с супругой! Я прошу вас, дамы и господа, поприветствуем юбиляра!

На сцену поднимается Иван Иваныч Касторкин-Присядский. Он невыносимо пьян, в одной руке он держит бокал, во второй кусок торта, при чем торт он несет не на блюдечке, а обыкновенно сжимает его в руке. Ширинка его штанов расстегнута, сами штаны приспущены. На голове папаха. Внезапно он обнаруживает торт, истерично, словно бы в который раз стремясь отвязаться от чего-то назойливого и неприятного, отбрасывает его в сторону, вытирает руку о штаны и произносит по слогам:

- Дураки вы все.

Занавес.

среда, 7 декабря 2016 г.

Позовите Вия


Ближе к утру заседание правительства начало приобретать неожиданный характер. Министр финансов закричал "Позовите Вия!" и дыхнул на председателя счетной палаты огнем. В тот же миг тяжелая резная дверь с ликами высокопоставленной нечисти слетела с петель и в залу вошел президент. Он двигался медленно, широко раскинув руки, словно слепой. В его свите намечалось некое беспокойство. Бес первого порядка, он же министр по чрезвычайным ситуациям, подбежал к президенту и заскулил:
- Ваше сатанинское величество, их бесовские отродья никак не могут найти круг. Всю ночь заседают. Устали. Просят пощадить и направить!
- Вот он - прорычал президент и мощной когтистой лапой указал в
центр стола.
На столе в очерченном мелом кругу сидел изрядно подвыпивший бесенок шестого порядка Иван Иваныч Асмодеев. Он плохо понимал смысл происходящего, периодически ковырял хвостом в носу и опрокидывал чекушку, которую призывал путем нехитрой магии из расположенного неподалеку рабочесатанинского кабака.
Высокопоставленные бесы узрели Ивана Ивановича и крайне огорчились.
- Так это же свой. - Прогудел низким басом слоноподобный демон, по совместительству министр культуры.
- В аду чужих не бывает! - рявкнул президент.
- Что будем с ним делать? - прошипел высунув раздвоенный язык министр внутренних дел.
- Сожрем. Чего еще с ним делать? - застонал трехголовый министр регионального развития. - Правительственный грант на развитие ночных видов спорта получил, деньги освоил, потом в Испании недвижимость прикупил и бизнес в вологодской области отжал у старого товарища. Отжал, а потом разорил. Сожрём и всё.
- Граждане бесы - взмолился Иван Иваныч и дрожащим хвостом смахнул слезу - Не надо меня есть. Я невкусный. Я почти весь из дерьма состою. Из дерьма и дыма. Не надо меня есть!
- А и верно! - заметил министр здравоохранения и вонзил стальной наконечник хвоста Ивану Ивановичу в левую руку. - Есть тебя ни к чему. Мы тебя просто так на куски порвём!
Иван Иваныч взвизгнул от боли и проснулся. Ужасно болела рука и хотелось курить. Но еще больше хотелось выпить. Он проследовал на кухню откуда доносился запах свежеиспеченных блинов, налил себе рюмку ледяной водки, взял блин с икрой, перекрестился, выпил и сказал жене:
- Этак, Катенька, я до чертей допьюсь. Еще рюмочку и больше ни-ни. Ей-Богу!

Ангел Степанов


Армагеддон длился уже два века. Стремительной победоносной войны у Господа не получилось. Генштаб увяз в новых стратегических решениях и бесконечных тактических перестановках. Ангел Степанов сидел в окопе под проливным дождем и ждал кого-нибудь сухого, чтобы стрельнуть махорки. От Степанова неприятно пахло. В армии его сиятельства командующего восточным фронтом серафима Израэля давно завелись вши и дизентерия. Командование советовало соблюдать личную гигиену, но какая может быть гигиена в сыром, грязном, наполненном червями окопе.

Боевые действия на этом рубеже стихли полтора года назад. Случайные одиночные выстрелы, вот всё чего можно было ожидать со стороны неприятеля. Чтобы как-то скоротать время рядовые ангелы изредка проводили футбольные матчи с чертями низших порядков и вместе ездили на дискотеку в районный дом культуры. Эти короткие встречи отчасти скрашивали унылые фронтовые будни, однако самым восхитительным для Степанова моментом отношений между силами добра и зла был бесовской шоколад. Ах, какой шоколад выдавали чертям в сухом пайке! Ангелы охотно меняли огромную канистру с разведенным на спирту нектаром всего на несколько плиток этого волшебного шоколада!

Три года назад снайпер из дивизии его бесовского превосходительства самого драконоподобного господина Астарота пробил ангелу Степанову череп. Пуля прошла навылет. Не самое приятное ощущение даже для бессмертного. Боль быстро стихла, рана затянулись за несколько суток, но открывшееся волей этого безобразного случая ощущение низости и безнадежности собственного положения с тех пор не покидало Степанова ни на секунду. "С кем мы воюем? С кем и зачем? - Спрашивал себя Степанов. - Мы даже умереть нормально не можем. Это же унизительно! Мы увязли во внутренней войне, настолько тайной, что самой смерти о ней ничего неизвестно. Война без смерти! Война без избавления! Эта война хуже чем война! Это Армагеддон!"

Дождь усилился, а вместе с ним и отчаяние. Потоками воды размыло край окопа и кусок глины размером с обеденный стол обвалился Степанову прямо на крылья. Некогда крепкие светло-голубые они давно превратились в серые бесформенные тряпки. Степанов сомневался сможет ли он теперь летать. Рядом раздался кашель. Это была Людочка, медсестра из батальона архонтов. Она поинтересовалась все ли в порядке, неуклюже сплюнула кровью в кусок грязной марли и продолжила обход. Степанов что есть сил оттолкнулся от окопной жижи, взлетел к облакам и возопил:
- Господи, за что наказываешь нас? В чем прегрешения наши? Забытые тобой мы гнием в этих окопах! Мы давно потеряли ангельский вид и превратились в зверей! Будь ты проклят, Господи! Будь ты проклят!
В этот момент раздался выстрел. Стрелял молоденький лейтенант ангел-власти Вася Соловейчик. За саботаж и дезертирство по законам военного времени полагался расстрел без суда и следствия. Ангел Степанов упал. Вскоре он открыл глаза и уперся взглядом в тот же грязный окоп. Рядом стоял собакоголовый бес третьего порядка Леха Улюкаев и угрожающе размахивал тяжелым боевым хвостом.
- Ну что, в нашем полку прибыло? Поздравляю Степанов. Теперь ты падший ангел. Я таких как ты не люблю, потому буду относиться со всей строгостью. Сдюжишь - честь и хвала. Нет - не серчай. Служба у нас простая. Вши да дизентерия. За нектар со спиртягой расстрел на месте. Всё понял?
- Понял. - Прохрипел Степанов. - А шоколад?
- Этого дерьма сколько угодно!

Задание не по профилю


Чертенок седьмого порядка Никитка ловко подхватил Сан Саныча под локоть и потащил по коридору. Полы коридора были выложены паркетом - старыми потрескавшимися и затертыми плитками, которых иногда недоставало сразу по несколько штук. Стены, покрашенные в зеленый цвет, местами шелушилась и облетали, но всё же помещение нельзя было назвать запущенным. Ад был местом обжитым, уютным, просто тут давно требовался капитальный ремонт. Никитка чем-то походил на гимназиста переростка. Долговязый, вертлявый, болтливый черт с длинным праздно болтающимся хвостом и прыщавой физиономией.
- Какие люди хаживали по этим коридорам, какие люди! - тараторил он - Ошо один чего стоил! Мощный был старик! Здесь направо пожалуйста.
Сан Саныч повернул направо. Из ближайшего кабинета, дверь в который была открыта настежь внезапно раздался рык и вырвались клубы дыма.
- Фаина Иннокентьевна, сколько раз можно повторять? Здесь не институт благородных девиц! На работу будьте любезны являться в неглиже! - ревел демон полуволк и судорожно чесал задней лапой за ухом - Вы же не по блату сюда попали! У вас в лучшие времена помимо мужа трое любовников одновременно водилось, не считая мелких связей без видимой сексуальной ориентации. Чего вы стесняетесь?
- Не могу я, Амон Викторович, не могу. Вас я душой и телом люблю, - голосила Фаина Иннокентьевна и чесала Амону Викторовичу хребет -, но посетители ваши, это сущий кошмар! Они воняют! Как можно в такой вони голой сидеть! Я женщина чистоплотная! Скажите им чтобы хоть одеколоном поливались. Невыносимо!
- Вы, Фаина Иннокентьевна, как дите малое! - взыл наконец Амон Викторович и лизнул Фаине Иннокентьевне ногу - Это же ад! Ад! Понимаете? А посетители мои демоны! Они должны плохо пахнуть. У них работа такая!
Сан Саныч недоуменно прошествовал дальше, попутно слушая беспечную болтовню Никитки.
- А римских пап сколько тут побывало? Уж никак не менее двух сотен! И каждый папа это глыба! История в лицах! Теперь в лифт, будьте любезны.
Сан Саныч зашел в лифт. На стенах висели два золотых канделябра в виде драконов. Свечи в них были электрическими. Никитка нажал подземный восемьдесят второй этаж и продолжил:
- В этом лифте я сопровождал саму Елену Петровну Блаватскую! Какая женщина! Ее все чины вплоть до второго порядка боялись! А патриархи! Патриархи! Грозные люди! Один до того лютый был, что вот этим канделябром мне было череп чуть не раскроил. Я ему: "Вам к Маммоне Валентиновичу. Он у нас мздоимцами заведует." А он мне: "Изыди нечисть проклятая! Убью!" Да вот и приехали. Ваша дверь налево. Всего наилучшего.
Чуть левее лифта находился кабинет под номером 666/4-11. Табличка на массивной темно-коричневой двери гласила "зав. архивом сектора Д. Самуил Апполионович Анненберг". Сан Саныч постучал и не дожидаясь разрешения вошел. В небогато обставленном кабинете за простым деревянным столом сидел бес четвертого порядка Самуил Апполионович Анненберг. В Самуиле Апполионовиче не было ничего бесовского. Скорее он был похож на обычного служащего. И только копыта, которые он вытянул таким образом, что они торчали с другой стороны стола и хвост который свисал со стула, выдавали в Самуиле Апполионовиче черта.
- Садитесь, милейший Сан Саныч. Садитесь и выпейте со мной чаю.
Бес тяжело поднялся, потер затекшие старые ноги, подошел к шкафу и снял с верхней полки два стакана в серебряных подстаканниках. Потом он порылся в столе, выудил откуда-то коробку с чаем в пакетиках, поднял трубку телефона и сказал:
- Зиночка, принесите кипятка, пожалуйста. - и тут же обратился к Сан Санычу - Любезный Сан Саныч, как вы уже наверно догадались, вы находитесь в канцелярии исправительно-трудового учреждения, точнее широкой сети исправительно-трудовых учреждений, которые у вас на Земле носят условное название "ад".
На слове ад бес сорвался на рев, однако быстро опомнился и продолжил в спокойном размеренном тоне:
- Давайте будем откровенны Сан Саныч, вы ведь понятия не имеете зачем вас сюда привели, правильно?
Сан Саныч действительно не понимал с какой целью его пригласили. Он занимался инновационным менеджментом и управлением технологическими проектами в одной очень крупной строительной компании. Иногда, ради удовольствия, помогал с ремонтом друзьям. "Может надо стены покрасить, паркет переложить. Ремонт тут бы не помешал." - думал он.
- Вы зря теряетесь в догадках, дорогой Сан Саныч. Но не нужно торопить события. Я все сейчас расскажу.
В этот момент в кабинет вошла Зиночка, женщина лет сорока, невысокая, крепкая, но без лишнего веса. На Зиночке в прямом смысле ничего не было. Даже обуви! Она была абсолютно голой, без украшений, косметики и даже заколок в густых каштановых волосах. В руках у нее был поднос на котором стоял чайник с кипятком.
- А... - сказала она безразлично - еще один недоумевающий! У нас прямо как в дурдоме! Там тоже все в догадках, зачем их туда притащили!
- Зиночка, - скомандовал бес и ласково погладил женщину хвостом по животу - закройте рот, а то я отдам вас Асмодею Никанорычу и он вас съест.
- Не пугайте меня Самуил Апполионович. - спокойно ответила Зиночка и крепко сжала бесовской хвост - Я пуганная! Не первый год тут работаю.
Зиночка разлила кипяток по стаканам и вышла. Самуил Апполионович проводил ее нежным, полным восхищения взглядом, взял стакан и вновь обратился к Сан Санычу:
- Умна, проста, чертовски обворожительна. Настоящая ведьма. Но вернемся к нашим баранам или как говорят у нас в аду, к нашим бафометкам. Прежде чем я покажу вам фронт работ, хотелось бы получить ваше письменное согласие на сотрудничество. У нас знаете ли бюрократия почище вашей. Вот тут распишитесь.
Сан Саныч взял бланк, пробежал взглядом стандартную форму рабочего договора и поставил подпись.
- Замечательно, замечательно, Сан Саныч, а теперь пройдемте. - бес указал Сан Санычу на небольшую черную дверь.
Сан Саныч был готов поклясться, что еще минуту назад этой двери в кабинете не было, но расспрашивать не стал. Ад всё-таки. Всякое может быть.
Бес распахнул дверь и на Сан Саныча дыхнуло сыростью. Впереди в непроглядной темноте, едва освещаемой небольшой масляной лампой которая стояла на конторке прямо возле двери, раскинулись стеллажи с папками. Это был адский архив. Стеллажи расходились ровными рядами во все стороны и терялись во мраке. Им не было числа.
- Вот Сан Саныч ваше рабочее место. Пересмотрите все папки с 82-го по 7013- й стеллаж на предмет целости и сохранности содержимого. Здесь хранятся договоры о купле продаже душ. Все документы должны быть читаемы, имена фамилии и подписи не испорчены сыростью и гниением. Ваш рабочий день длится 16 часов с двумя перерывами. Семь и девять минут. Зажигалка на всякий случай. Вот пожалуйста, возьмите. Всего хорошего.
Бес протянул Сан Санычу дешевую разовую зажигалку и раскланялся. Как только он вышел, дверь тут же исчезла, но Сан Саныч этого не заметил. Он снял папку со стеллажа 82 и встал за конторку.
- Задание абсолютно не по моему профилю! Не эффективно, не рационально, не рентабельно! Придурки! - подумал он и принялся за работу.

пятница, 2 декабря 2016 г.

Шиншиллы

Он и она решили жить по совести.
На сверхзвуковой скорости
Покинули обжитые места,
Взяли с собой кота
Пуфик и розовую грелку.
Соседский павиан
Выскочил на лестничную клетку
И заорал: "Слава Богу, жиды проклятые!
Скатертью вам дорога!"
В тайне он радовался,
Что одолженную трёху,
Можно не возвращать.
Ходили слухи, что за бугром
Живут не люди, а полубоги
Не то ихтиандры, не то йоги,
Что у них руки и ноги
Из драгоценных металлов,
Что в их присутствии
Женщины ни много, ни мало
Начинают летать,
А мужчины в рамках тонкой словесности
Воспевают дорожную полицию
И налоговых инспекторов.
В аэропорту говорили ерунду
Много плакали, еще больше пили,
Проклинали политическую проституцию,
А так же качество мясной продукции,
ЖКХ и батюшку царя,
Который довел-таки отчизну
До гуманитарного катаклизма.
По прибытии в медово-молочный рай
Были поселены в сарай,
Но вскоре познакомились с китом,
У которого был просторный дом
На берегу средиземного моря.
Кит выпивал, как уверял от горя,
От тоски по родине и подледному лову.
В женах держал корову,
Торговал свиными сосисками,
Икрой и домашним квасом.
Происходящее вокруг считал хаосом
И потому двухкомнатную в Купчино
Продать родственникам отказался.
Авось пригодится!
Через полгода синяя птица
Принесла известие о том
Что в центре требуется прораб.
Он и она собрали свой скарб:
Кота, пуфик, грелку, позолоченный смартфон,
Все закинули в фургон
И переехали в столицу.
Он принялся возводить храмы,
А она мучительно метаться между
Сексуальной одержимостью и Буддой Гаутамой,
И вот в середине ноября
На следующий день после того
Как кончилось лето,
Она затянула потуже
Шнурки на корсете
Расставила ноги в стороны и спросила:
"Дорогой, объясни мне,
Отчего днём мы безразличны друг другу,
Но как только палящее солнце,
Опускается за море и дым
От наших сигарет вместо круга
Образует квадрат,
Нами овладевает разврат?"
Он отхлебнул виски со льдом,
Вспомнил какой на работе дурдом,
Расстегнул джинсы
И плавно, без напряжения,
Так словно в сливочное масло
Вонзает шило, ответил:
"Это, потому что мы шиншиллы."

Сегодня

Созерцая невидимое
Усугубляя несуществующее
Приводя в движение отсутствующее
Однажды на стыке прошлого и будущего
Родится смерч
Который тебя погубит
Это движение струпьев
По непотребным орбитам
Называется "сегодня"
И что может быть благороднее
Чем спрятать свои
Ядовитые клыки
И удивиться
Тому что птицы
В отличии от самолетов
В процессе полета
Не оставляют следа
Никогда