Pandemonium

 

Я был на дне, там есть корабль,

В нем горе в черных сундуках,

И в сюртуке Incroyables

Танцует кривоногий страх.

Там бородавчатые души

Бредут под бешеный набат.

Их то плетьми секут, то глушат,

То наизнанку воротят.

Там трон, на троне повелитель,

И сонмы беспокойных мух

Его печальную обитель

От посторонних стерегут.

Я был на дне, живым там тесно,

Так тесно что не продохнуть,

И безобразная невеста

Пред жаждущими обнажает грудь,

И поит их смолой кипящей

Из мертвой высохшей груди!

Изящно изгибает пальчик

И стонет, и зовет: "Приди,

Приди скорей, садись у древа

И десять черных индюков

Из свиты черной королевы

Тебя склюют до черенков,

До самого святого центра,

До корня, до твоей души!

Отдай царице всё бесценное,

Чем твой всевышний дорожит!"

Я был на дне там слишком людно,

Там ночь густая как сироп!

Из-под царей выносят судна

И мудрецами кормят псов!

Оттуда выходов немного,

Возможно даже нет совсем,

Петлей Мёбиуса дорога

Там кружит вдоль замшелых стен.

Но если в ранце есть огниво -

Служивый, запали фитиль!

И дёру даст шабаш пугливый,

И встанет пыль столбом. Лишь пыль.

Картина английского художника Джона Мартина "Pandemonium" 1825